Макс слушал все это, пока они ехали на эскалаторе, и только коротко усмехался, что не замедлило встревожить Берни, сопоставившего эти смешки с запахом, исходившим от Макса.
— Да, как вы с Паризи поговорили в тот вечер? — спросил Макс. — Ну, по поводу твоей прибавки?
— Мы обо всем договорились, — ответил Берни, — но это некоторым образом будет зависеть от вас.
— Не волнуйся, — сказал Макс, споткнувшись о ступеньку, — все будет в порядке. А если что, мы попросту избавимся от него. Импресарио всегда можно сменить. Ты и я, мы с тобой отличная команда, а Паризи кретин.
— Но позвольте! — возразил Берни.
— Умолкни, — скомандовал Макс. — Он ничего не смыслит в музыке, в нем столько же художественного вкуса, как в пакете кефира. К тому же, — продолжил он, снова споткнувшись, — он абсолютно глухой.
— Позвольте, — повторил Берни, покрепче вцепившись в локоть Макса.
— Да, да, говорю тебе, — не унимался Макс, — он глухой настолько, что уши ему нужны только для того, чтобы держались очки. И потом, он не понимает моего замысла. Хотя, в сущности, — обобщил он, — никто не понимает моего замысла, даже я сам.
Так как уже было начало первого, Берни отвез Макса домой на такси, а сам пошел пешком по бульвару Барбес в поисках какой-нибудь забегаловки. Зайдя в первую попавшуюся, он заказал дежурное блюдо и спустился в подвал, где обычно помещались туалетные кабинки и телефон. Он воспользовался туалетом, затем снял трубку и набрал номер Паризи.
— Ну, как он там? — обеспокоенно спросил Паризи.
— Как вам сказать, — замялся Берни, — по-моему, не очень.
— Как, — воскликнул Паризи, — он опять набрался? Уже, в такой час?
— Он устал, — попытался вступиться Берни, — когда я его встретил, у него был очень усталый вид.
— Послушайте меня, Бернар, — сухо произнес Паризи, — вы помните о нашем прошлом разговоре, это входит в ваши обязанности, и вы за это отвечаете. Если концерт окажется под угрозой срыва, наша договоренность утратит силу. А теперь вернитесь к работе.
После того как Макс пообедал у себя дома в Шато-Руж холодным цыпленком, которого Алис оставила на кухне, он задремал на диване в студии, но вскоре был разбужен внезапно вернувшимся страхом. Он попытался было изгнать его алкоголем, но от этого страх только усилился. Когда вечером Берни зашел за ним, чтобы, как обычно, проводить его на концерт, Макс выглядел еще менее уверенным в себе, чем на вокзале, и Берни, прежде чем помочь ему одеться, пришлось сначала отвести его в душ. Затем на углу улицы Кюстин он подозвал такси.
— Парк Монсо, — объявил Берни.
— Но почему парк Монсо? — запротестовал Макс. — Почему ты меня все время возишь туда?
— Там хорошо, — ответил Берни, — там удобно, красиво и чисто. Это рядом с моим домом. И к тому же ничего другого я не могу придумать.
Темно-серое небо нависало над мелькавшими за окнами бульварами. Время от времени в душном и тяжелом воздухе проносился порыв свежего ветра и бил в лицо через опущенные стекла такси. Макс без конца расстегивал и застегивал плащ.
— Ну вот, — буркнул он, когда такси остановилось перед позолоченными воротами, — только дождя не хватало.
— Подождите секундочку, не выходите, — сказал Берни, — я вас укрою. Пожалуйста, выпишите квитанцию, — обратился он к шоферу, затем, бегом обогнув машину и достав на ходу складной зонтик, раскрыл его над головой Макса, который вылез из машины и стоял, пошатываясь, под мелким дождем.
Они снова вошли в парк. Берни шагал изогнувшись, одной рукой он поддерживал Макса, а в другой нес зонтик точно у Макса над головой.
— Держи и над собой, — протестовал тот, — промокнешь.
— Ничего, я ведь в шляпе, — напомнил Берни.
— Послушай, — сказал Макс, — может, лучше зайдем к тебе и выпьем по стаканчику, немного пива в тепле, я думаю, не повредит.
— Нет, мсье Макс, — твердо сказал Берни.
— Ну послушай, — не унимался Макс, — ты ведь знаешь, что сырость вредна для моих рук. Она сковывает мне пальцы. У меня снова начнется артрит, мне кажется, что со мной вот-вот случится приступ.