– Да, да… сильнее, сильнее, еще…
Он подчинился, трахая девушку быстро и яростно, сжимая её задницу до синяков, вдавливая в жесткую каменную стену, так что её спина расцвела красными полосами от их страсти.
Он ослабил свою хватку и переместил одну руку на её подбородок, снова приподнимая его, чтобы их глаза встретились. Гермиону коснулась носком одной ноги пола, чтобы расслабить её, обвив вторую вокруг его бедра, до боли впившись каблуком в напряженное сухожилие его ноги. В ответ он царапнул её по бедру, оставляя свою метку. Она лишь самодовольно усмехнулась и сжалась на нем, заставляя со стоном наслаждения вогнать член еще глубже.
– Мерлин, у тебя идеальная киска, ведьма: то, как она обхватывает мой член, то, как твоя сладкая влажная плоть трахает меня. Хочу быть в тебе вечно, слышишь? Хочу ворваться, выплеснуться в тебя, заполнить тебя собой, – он коснулся большим пальцем её плотно сжатых губ и просунул его внутрь, минуя зубы, чтобы ощутить влажность её рта, также как его член ощущал влажность киски. Рука сжалась на челюсти девушки, а большой палец обвел по кругу её рот, позволив языку поймать себя. Она начала посасывать и втягивать его внутрь также жадно, как её киска сжималась вокруг его члена. Он продолжал двигаться, приближая их обоих к кульминации.
– Укуси… укуси меня, – прошипел он.
Встретившись с ним взглядом, она легонько сомкнула зубы на его большом пальце. Он даже не вздрогнул. Тогда острые края вонзились в него сильнее, еще сильнее. Он сверкнул глазами, но не отстранился, лишь ускорил движения внутри нее. Она укусила еще раз и почувствовала медный привкус крови на языке. Он удовлетворенно выдохнул, когда она слизала её с его пальца.
Ритм его движения стал беспорядочнее, он то растягивал ее, то оставлял чувство опустошения, когда выходил, прежде чем снова полностью заполнить до конца, до боли, смешанной с наслаждением.
Он снова вцепился в её бедра, потянув на себя ногу, чтобы изменить угол своих безумных толчков. И тогда она кончила. Ей пришлось выпустить его палец изо рта, чтобы сделать глубокий вдох, когда удовольствие захватило и сотрясло её. Оргазм прошел по телу яростной волной, концентрируясь вокруг его члена, который был так глубоко в ней, что казалось, они могут слиться воедино. Пульсация была такой сильной, что спазмы её киски вокруг его плоти вызвали еще одну волну экстаза, подарив ей самый долгий оргазм на её памяти.
После этого он больше не мог сдержаться. Он вошел в нее, зажав между собой и стеной, отчего воздух покинул её легкие, и его сперма выплеснулась глубоко внутрь. Его стоны сопровождали каждый толчок спермы, переполнившей её, так что та начала сочиться вокруг погруженного в киску члена.
Всё было кончено. Когда наконец их дыхание успокоилось, он вышел из нее также резко, как вначале вошел, и быстро поправил штаны. Гермиона съехала на пол с раздвинутыми ногами, её бедра блестели от сочащейся спермы.
– Отвратительное поведение, мисс Грейнджер, – пренебрежительно сказал Снейп, глядя на нее, – вы опоздали на занятие. Отработка. Сегодня. В моей комнате. Десять часов. Не опаздывать.
Он развернулся и пошел дальше по коридору.
Никогда еще время до десяти часов не тянулось для Гермионы так долго.
========== Мисс Грейнджер у стены с Римусом Люпином ==========
Это должно было случиться. Некоторые события неизбежны еще до того, как они происходят.
Так было с Римусом Люпином и Гермионой Грейнджер.
Семя их личной неизбежности было посеяно, когда ей было четырнадцать, а он был её учителем. Её чувства к нему были тогда всего лишь легкой, тщательно скрываемой влюбленностью, чем-то, в чем она признавалась только самой себе. А его внимание к ней ограничивалось восхищением её выдающимися талантами и зрелостью. Но уже тогда он отметил её потенциал и знал, что она станет красивой и обворожительной женщиной, самой блестящей ведьмой своего поколения.
Он знал, что, когда она полностью расцветет в свое совершеннолетие, ему будет трудно игнорировать её, но, пока не пришло время, он держал свои чувства в соответствующих её возрасту рамках. Он наблюдал за ней, отмечал её рост и прогресс, но, когда ей исполнилось восемнадцать, его чувства возросли и превратились в желание.
Тем не менее, их чувства были чем-то большим, чем простое вожделение. Они понимали друг друга. Она была первой, кто обратил на него внимание; она была первой, кто проявил толерантность, когда открылась правда о нем. Среди всеобщей болтовни они часто разделяли друг с другом моменты молчания или общие шутки, и их взаимное уважение превосходило животную страсть. Но, когда она легонько проводила по его руке, вопросительно касалась локтя или наклонялась над ним со своими непослушными волосами и соблазнительным ароматом, чтобы предложить чая, он знал, что зверь внутри него также сильно жаждал её, как его разум.
-ххоОохх-
Ежегодный бал в Хогвартсе был событием, собиравшим в замке нынешних и бывших студентов и преподавателей. За шесть лет, прошедших после окончания войны, у Гермионы ни разу не было времени посетить его, но в этом году всё было по-другому. За последние месяцы её расписание стало гораздо свободнее, и, когда она поняла, что сможет, наконец, позволить себе съездить в школу, то была очень возбуждена предстоящим событием. Она знала, что Гарри и Рон тоже приедут, но, просматривая список гостей, подтвердивших свое участие, она почувствовала, как замерло сердце при виде одного особенного имени, имени её любимого преподавателя защиты от темных искусств и самого уважаемого ею члена Ордена.
Она не видела его несколько месяцев, и обычно их визиты были короткими и поспешными, так что, казалось, прошла вечность с тех пор, как они полноценно общались. Давно прошли времена долгих неспешных бесед в полном составе за бокалом вина на площади Гриммо. Но она никогда не переставала думать о нем, и одна мысль о том, чтобы увидеть его снова в том месте, где он впервые оставил неизгладимый след в её душе, заставляла тело возбужденно подрагивать.
Для бала она купила новое платье, из темно-красного шелка, узкое, облегающее и подчеркивающее красоту её молодого тела. Она знала, что выглядит прекрасно, но также она знала, что есть лишь один человек, на которого ей хотелось произвести впечатление.
Гермиона заметила его сразу же, как вошла в Большой зал. Все взгляды тут же обратились на нее, включая его. Она ни о чем таком не думала, когда увидела, как он улыбнулся при виде нее. Вскоре он подошел, увлек её в тень, подальше от света и чужих глаз, и вместо приветствия оставил на щеке мягкий, но долгий поцелуй, уверенно обнимая девушку за талию. От него, как и прежде, одурманивающе пахло: все тот же аромат, который она помнила все эти годы – кедр, утренний туман и сандал. Когда он потерял жену на войне, она боялась за него, но Римус смог жить дальше, с головой погрузившись в работу, выплескивая горе и отчаяние во время своих ежемесячных трансформаций. И, когда он возвращался в свое человеческое обличье, казалось, что всё снова хорошо, и он снова становился тем прекрасным другом и обаятельным собеседником, каким был всегда.
Но сейчас при виде него Гермиона думала вовсе не о беседах с ним. Он был одет в костюм, как обычно, поношенный и висящий на нем. Его небрежность и растрепанность были частью его шарма и привлекательности.
Они держались вместе большую часть вечера, почти не разговаривая с остальными, снова наслаждаясь легкостью и непринужденностью общения друг с другом. К остальным их даже не тянуло. Когда он предложил ей небольшую экскурсию по замку, как в старые добрые времена, она ни секунды не раздумывала. Если кто-то и заметил, как они ускользнули, то ничего не сказал.