Но настоящая драма началась на следующий день. Элен была дома одна. Позвонили. Она пошла отпирать, быстро-быстро шаркая красными ночными туфлями без задников. За дверью стоял американский офицер. Позади него у тротуара красовался автомобиль — огромное кремовое чудовище, все в никеле; за рулем сидел солдат.
— Мадам Дюкен!
Элен хотела было ответить: «Да, я мадам Дюкен», но вдруг поняла — офицер знает ее.
— Я желал бы снять у вас комнату для моего шофера.
— Но, сударь, вы ошиблись, речь ведь шла о сдаче виллы. Комнат мы не сдаем.
— Нет, мадам Дюкен, у вас есть комната, мне это известно.
Элен не нашлась, что ответить.
— Вы меня не узнаете, мадам Дюкен? Наверно потому, что я отпустил усы по американской мо…
Элен захлопнула дверь и, держась за стену, чтобы не упасть, заложила задвижку. За дверью чертыхнулись по-немецки. Его голос, она узнала его голос! Какой ужас! Она стояла около двери, не отнимая руки от задвижки, даже после того, как кремово-никелевое чудовище тронулось и исчезло за углом.
Когда под вечер снова раздался звонок, Элен, прежде чем открыть, спросила:
— Кто там?
— Я, конечно, — удивленно ответил Дюкен.
— Вы одни?
— Что с вами делается? Разумеется, один.
Элен рассказала все мужу. Он не хотел верить.
— Этого не может быть. У вас просто галлюцинации, дорогая моя.