— Генеральный секретарь… подозревается… в изнасиловании горничной Летиции Форталез, — прочел Луиджи. — Во время весеннего визита в Париж и Страсбург, бла-бла-бла… вот! По словам мадам Форталез, она пришла убираться в номер, когда супруги Горбачевы поехали на осмотр собора. Но вскоре господин Горбачев вернулся и накинулся на несчастную горничную.
В прошлом году Горби с Раисой Максимовной действительно приезжал к «другу Франсуа», но визит прошел гладко, в «теплой и дружественной обстановке». И тут вот такое!
— Чего же она целый год молчала? — спросил Том.
— Здесь написано, что… «боялась, что ее убьют коммунисты». Но теперь у нее родился ребенок, похожий на Misha, она требует признания отцовства и содержание! Потому что из отеля ее уволили и новую работу она найти не может, — Лу держал в руках французскую Liberation, специализирующуюся иногда на душещипательных историях о том, как обижают низшие слои общества. — Вот здесь еще фотография ребенка с родимым пятном на половину головы.
Если даже это была абсолютная ложь, осадок от нее должен был бы остаться надолго. И как теперь Михаилу Сергеевичу оправдаться перед своей дражайшей половиной — я просто не представлял. Михаилу Сергеевичу было наплевать на вверенную ему страну и ее народ, но ему было совсем не безразлично, что думает о нем его обожаемая Раечка, к которой он, кажется, до сих пор сохранил весьма нежные чувства.
Это был удар в пах. Прием совсем бесчестный, но очень действенный даже если совсем слабый.
— Ерунда! — сказал Том. — Стал бы абсолютный тиран России кидаться на толстозадую негритянку? Ему в Москве своих женщин не хватает? Ерунда!
— Не знаю, — хмыкнул Пьер. — В России негритянок нет. Мог и возжелать. Хотя, конечно, такой товар в любом приличном городе западнее Берлина и Вены стоит триста франков, редко дороже.
— Если б он отметился у проституток — его бы вообще не поняли, — возразил Лу. — У коммунистов с этим… сложно.
— Если тема продержится в топах хотя бы неделю — весь мир будет уверен, что он это сделал, — сказал Тим. — А потом уже будет неважно. Кажется, русские остались без Президента.
— Провокация, конечно, — махнул рукой Пьер. — Но если обыватель в России об этом узнает, политической карьере Горби настанет быстрый конец.
Мог или не мог — уже не важно. Даже в Советском Союзе человек, над которым висит подкрепленное показаниями потерпевшей обвинение в моральной неустойчивости, не мог бы претендовать на высший государственный пост. И статья в «Правде», где с гневом были отвергнуты возможности любых подозрений, еще больше разжигала интерес к теме. Можно было не сомневаться, что на два ближайших месяца бывший Генеральный секретарь КПСС будет вне игры. Но что теперь? Кто займет его место? После того, как он расширил Политбюро и провел на большинство мест своих людей, можно было предположить, что кто-то из его политических союзников и займет его казалось бы незыблемый трон. Или же поднимут головы удаленные от власти старперы? Варианты крутились в голове, но ни во что логичное не складывались.
Тим, Том и Пьер читали газеты, шурша страницами передавали их друг другу. Лу прочно прицепился к французской тридцатишестистраничной Liberation — в ней была самая длинная статья с наибольшими подробностями.
Раздавшийся телефонный звонок оторвал меня от раздумий.
— Получил уже? — раздался в динамике голос Серого.
— Ты про газеты?
— Угу. Нравится?
— Неожиданно, — ответил я. — Твоя работа?
— Скажем так, я одобрил.
— Послушай, о таких вещах предупреждать нужно! Ты представляешь, что там сейчас начнется? Я даже молчу о своих контрактах. Новый человек с новой командой, пересмотр всех соглашений, бардак и неразбериха!
— Брось, Зак. Если б ты знал об этом заранее, ты бы уже подсуетился и навел мосты к новым возможным хозяевам Кремля. А Михаил Сергеевич, единственное в чем совсем не дурак — в аппаратных игрищах и все эти движения срисовал бы на раз.
— Разве нет в международной дипломатии правила не пользоваться таким откровенным враньем?
Серый рассмеялся в голос:
— Наверное, есть, но я ничего не подписывал и, честно сказать, мне это неинтересно. К тому же ты сам прекрасно знаешь, сколько вранья в этих газетенках о чем угодно и о СССР больше, чем о чем-то еще. Одной уткой больше, одной меньше — ерунда!
— Исков не боишься?
— Нет, наплевать.
— И что теперь?
— Теперь они выберут нового Президента. В меру либерального, в меру патриотичного. Фамилию пока не скажу. Но поверь, тебе от этого хуже не будет. Или ты про Михаила Сергеевича? С ним все просто. Завтра Горбачева отправят в отпуск, потом — на пенсию, потом — под суд.