Спустя месяц мои предложения были приняты. Особенно удовлетворены были хозяева князя Лобанова-Ростовского, ведь мне удалось на целых полдоллара с барреля уменьшить поступления в советский бюджет! Я не стал рассказывать о создании общего с Правительством Баталина фонда. Одним закрытым фондом больше или меньше — кто кроме его хозяев это может это реально отследить?
Глава 9
У всех исторических событий имеются определяющие корни, о которых отчего-то не принято помнить. Однако, ничего важного не происходит без долгой предварительной подготовки. Она не всегда проводится теми, кто задумал провести в жизнь свои планы, чаще всего они используют удачное стечение обстоятельств, присовокупляя к ним свои небольшие поправки. Но никогда ничего не происходит на пустом месте. Взять хотя бы знаменитую, практически хрестоматийную спекуляцию Натана Ротшильда на итогах сражения при Ватерлоо. Говорят, что после этого знаменательного события половина английского бизнеса стала принадлежать представителю славной банкирской семьи. Однако мало кто задается вопросом — почему добропорядочные джентльмены начали быстренько избавляться от бумаг? Ведь где Ватерлоо, а где Лондон? У Наполеона нет флота, чтобы угрожать Британии, да у него даже Франции нет! И, тем не менее — такая паника! Почему?
Хотелось бы сказать, что все просто, но все совсем непросто. За предыдущие двадцать лет до знаменитой ротшильдовской аферы лондонскую биржу, где к тому времени вращались бумаги почти всего английского серьезного бизнеса, лихорадило несколько раз. И каждый раз это было связано с Францией и Наполеоном.
Впервые тряхнуло в 1796 году, когда французы собрали огромный флот и решили высадиться в католической Ирландии. Соберись они это сделать летом — у них могло и получиться, но самонадеянные пожиратели лягушек поперлись в зиму. А зимой штормит. Итогом операции стал полный провал, потеря дюжины кораблей и позорное отступление. Биржевой курс в Лондоне менялся в зависимости от успехов или неудач французов, но не столь значительно, чтобы вызвать реальный интерес профессионального спекулянта.
Следующий шаг был сделан уже в следующем году, буквально через два месяца после неудачного вторжения в Ирландию. Американский полковник Тейт, готовивший отвлекающий маневр для провалившейся ирландской операции, но не успевший ко времени, несмотря на провал, решился рискнуть! Полковник собрал во Франции полторы тысячи каторжников и во главе их в феврале 1797 года, точнехонько на День Советской Армии и ВМФ, вторгся в Уэльс неподалеку от Кардигана. Французские уголовники, громко названные «Черным легионом», захватили пару деревень, устроили погромы, занялись мародерством и бесчинствами. Всем тем, что умели делать весьма неплохо. И вот здесь Лондонскую биржу тряхнуло основательно, ведь враг впервые за многие века на самом деле высадился на английской земле! Паника охватила английских джентльменов, были заброшены посиделки в клубах, все кинулись обращать свои активы в звонкую монету. По некоторым бумагам снижение было катастрофическим — тридцать, сорок, шестьдесят процентов! Слухи наполнили Сити: Наполеон ворвался в Британию! Тогда еще не существовало правил о прекращении торгов при мощных колебаниях, все было честно и открыто — акции падали в цене так быстро, что отреагировать адекватно не было никакой возможности. Нормальный спекулянт должен был пристально присмотреться к ситуации.
Ничего страшного, конечно, на самом деле не произошло — уголовники, они и есть уголовники и не могут тягаться не только с регулярной армией, но даже с наспех собранным ополчением. И воевать умеют гораздо хуже, чем грабить и пьянствовать. Какой-то доселе безвестный английский береговой лорд, безусловно гордящийся славным родовым именем Коудор, собрал под своим знаменем потомков славных йоменов и диких кельтов и пустился освобождать страну от захватчиков! Уже на следующий день с бандой Тейта было покончено, но память о печальной высадке у некоторых людей осталась. Самые страшные потрясения испытала даже не уэльская глубинка, а лондонская биржа — кто-то разорился, кто-то обогатился за считанные часы. Однако увидеть в этом занятном происшествии руку злонамеренного семейства масонов из Франкфурта-на-Майне весьма затруднительно. В этих событиях никакого участия третьего сына Амшеля Ротшильда доказать не удастся: он прибыл в Англию для организации в Манчестере торговой компании годом позже.