— Вы прогнозируете следующую войну, в которой эти бюрократы окончательно одолеют нынешние торгово-банковские элиты?
— Все к тому идет, Зак. Вы же сами видели эту европейскую говорильню, — открытое, дружелюбное лицо князя перекосилось, будто он съел лимон. — И я говорю не столько о чиновничьей бюрократии, сколько о корпоративной. Знаете, все эти наемные менеджеры… Пока что наши с вами партнеры крепко держат эту публику за горло, но они, к сожалению, не очень-то хорошо понимают, что за сила народилась в обществе, кого они выпестовали. Они держат за горло очень голодного льва, который однажды осознает, что он все-таки лев, а не пушистая и покладистая кошка. И вот тогда резня будет такая, что мало никому не покажется. Потому что бюрократу нечего жалеть и нечего терять. Только бюджет государства или корпорации — чем он больше, тем лучше. Уже сейчас больше половины всех бюджетных расходов в любой европейской стране уходит на содержание и обслуживание интересов бюрократов. И эта доля со временем будет только расти. Потому что как бы много собственности не было, владеют ею не многие и должны просто в силу своей малочисленности делегировать свои права каким-то наемным работникам — бюрократам от бизнеса или политики. Они просто однажды задавят нынешних хозяев своей серой массой. Каждый год появляются новые наднациональные образования — ОПЕК, ГАТТ, ОБСЕ, НАФТА — и всюду сидят бюрократы, подгребающие под себя власть, рычаги влияния, чужие капиталы. Пока что они все под надзором, но прав с каждым днем у них все больше, а обязанностей все меньше. И чем больше их становится, тем труднее за ними контроль. Они не остановятся. А сейчас, с появлением всей этой кибернетики им не составит никакого труда самим контролировать все сферы жизни. Мир на краю гибели, Ваше Величество.
— Печальная теория. И сколько нам осталось? — я намеренно не обратил внимания на иронию в его голосе, когда он титуловал меня.
— Лет тридцать-сорок, пока установятся институты, пока бюрократия не начнет пробуксовывать, реализовывая запросы торговой и финансовой элиты. Пока не поймет, что вся власть уже в ее руках.
Мы оба расстроено замолчали, а вскоре самолет начал снижаться, и стало не до разговоров — у меня заболели уши, что иногда случалось, на посадках и взлетах.
— Прощайте, Зак, — сказал снова абсолютно трезвый князь Лобанов-Ростовский, едва ступил на твердую землю аэропорта Финкенвердер. — Спасибо за беседу, за быструю дорогу. Меня ждет машина. Всего хорошего!
Он махнул тростью куда-то за спину, протянул большую сухую ладонь, пожал мою руку и быстрым шагом скрылся за крылом самолета.
А я целую минуту смотрел в удаляющуюся прямую спину и смеялся над собой, над тем, каким дурнем я был, пытаясь узнать у этого господина еще одну грань правды. У Никиты Дмитриевича есть задание — отвадить мой капитал от СССР и он делает все как надо: влезает в доверие, ведет задушевные беседы, убеждает и «раскрывает глаза на мир» с высоты своих седин, а я, балбес, уши развесил!
Цивилизованное отношение к частной собственности! Надо же! Видимо именно это трепетное чувство позволило уроженцам Туманного Альбиона ограбить полмира, выжать досуха и выбросить на помойку, словно банановую кожуру. Что я ждал от Иуды? Раскаяния? Правды? Единственная иудина правда — пеньковая веревка на фиговом дереве. Но пока он до нее не добрался, он будет убежден сам и продолжит убеждать других, что все им сделанное будет только во благо всем вокруг. Но, может быть, все гораздо проще и нелюбовь эта вызвана нашим категорическим отказом колонизироваться? Как в той басне про лису и виноград: «если мне тебя не достать, то каким бы хорошим ты не выглядел, ты зеленый, гадкий, ядовитый и мерзкий!». Вот и вся истина.
А если к этому добавить периодические прозрения российских самодержцев… Это как когда садишься играть с шулером в карты, выигрываешь пяток партий, а потом, согласившись на шестую, остаешься без штанов. Бывало в нашей истории разное, но иногда случалось так, что прозревший игрок, понявший, с кем имеет дело, вдруг выходил из игры ровно после пятой, и отказывался быть пострадавшим — понятно, что шулер не может относиться к такому «партнеру» с любовью. Тот же Иван Грозный, отбиравший монополию на торговлю у «аглицких немцев», Петр, обещавший многое, но выполнивший только то, что было выгодно ему, «красный монарх» Сталин со своей «темнейшей историей» индустриализации… Теперь Баталин. Эдак скоро нам перестанут подавать руку в «приличном» обществе.