— И они с нами? — обрадовался Павлик.
— А как же… Мы всегда втроем с ними ходим. Они тоже есть хотят.
Андрейка и Кланя с корзинками выбежали на крыльцо, и через несколько минут, пыля босыми ногами, дети шагали по дороге. Бабушка Настя шла за ними и улыбалась.
Когда вернулись из леса, Пятнаш сидел на пороге дома и злобно рычал.
— Чужого караулит! — сказала бабушка и заторопилась, приподняв одной рукой длинный подол юбки. — Он всегда так: в дом пустит, а уж назад ни за что… Пятнаш, назад!
Она снова посадила собаку на цепь и, оставив на крыльце корзину с травами, вошла в дом. Павлик вошел следом.
Посреди кухни, перебирая в руках старую, дырявую шляпу и виновато улыбаясь, стоял недавний знакомец Павлика — Шакир. Глубоко запавшие глаза его растерянно моргали, он широко развел руками.
— Два часа столбом стоял! — сказал он. — Ваш собак думал — я плохой человек. Я его как просил: пусти, пусти, дорогой. Нит! Сидит как шайтан, зубы страшные, шерсть дыбом. Как я виноват?
— А ты бы сел, знаком, — беззлобно сказала бабушка Настя.
— Я боялся: а вдруг нильза. А? Я ему и по-татарски и по-русски просил — нит! Был бы хлиба кусок, я бы ему отдал. А хлиба нету. Чего дашь?
— А он не взял бы. Он у чужих не берет, — сказала бабушка. — Садись, знаком.
И только тогда, облегченно улыбнувшись, Шакир заметил Павлика.
— Павлик! Я тебя в лесу нашел, помнишь?
— Конечно, помню.
— Ты скажи своей бабушке: Шакир хороший человек. — Он покосился на стоявший на столе обед деда Сергея, прикрытый платочком.
Бабушка тоже посмотрела, подошла и приподняла платочек. Несколько вареных картошек, печеная луковица и серая лепешка лежали так, как она их положила, уходя.
— Теперь вижу, знаком, неплохой человек! — сказала она.
— Неплохой, неплохой! — счастливо закивал татарин, а его изголодавшиеся глаза никак не могли оторваться от вареных рассыпчатых картофелин. И вдруг лицо его перекосила гримаса. — Очин плохой, бачка! Очин хотел картошкам брать, — торопливо признался он, прижимая к груди свою рваную шляпу. — Не себе кушай, нит… Дочка Мариам с голоду помирай сегодня-завтра… Такой хороший девочка, такой красивый! — На глазах у Шакира блеснули слезы. — Ничего не могу, ничего не имей. Как помогу? Грибы собирал — дед Сергей ногой топтал, у-у! — И Шакир показал ногами, как яростно дед Сергей топтал поганки, которые он, Шакир, собрал.
Мгновение поколебавшись, бабушка Настя взяла из мисочки лепешку и одну картофелину.
— На, твоей Мариамке… Зачем пришел?
— К дед Сергей пришел работа наниматься…
— На какую работу?
— А как же! Лес рубить будем.
— Какой лес?
Шакир широко повел рукой в окно.
— Весь лес рубить будем… Из города был бумага, грамотный человек читал. Кто работать хочет — сюда езжай. Много-много работы есть.
Бабушка сердито махнула рукой.
— Брось болтать! Кто это позволит такую красоту изничтожать? Триста — пятьсот лет стоит лес. При царе, при графе Орлове не рубили, жалели. А теперь рубить? Да ты что? Прямо скажи: опять за грибами ходил, просить пришел, чтобы дозволил без билета дед Сергей. Так?
Шакир умоляюще прижал к груди шляпу.
— Зачим так говоришь, зачим обижаешь? А? Ты старый человек, я старый человек… И деда Сергея знаю — он без билета не разрешит, аканчательный он человек! Сто лет рядом живу, знаю…
— Уж и сто? — усмехнулась бабушка. — Не много?
— Ну, мал-мал меньше. Моя грамоте нету — не считай: Много-много лет дед Сергей знаю. Не я один знаю, все знают…
— Смотри ему не вздумай про лес сказать! — шепнула бабушка, показывая глазами в окно. — Пришибет за одни эти слова.
Глянув в окно, Павлик увидел маленькую фигуру деда Сергея и поспешно юркнул в чулан, где они с бабушкой спали. Осторожно выглядывая оттуда, он видел все, что происходило в кухне.
Привычным движением дед Сергей повесил у входа свой высокий картуз и, исподлобья глянув на бабушку, на Шакира, ни слова не сказав, прошел к столу и сел, придвинув к себе миску. Бабушка торопливо налила ему кружку молока, и он молча, не поднимая глаз, стараясь не уронить ни крошки, ел и запивал молоком. Реденькая бородка его ритмично покачивалась вверх и вниз. Окончив есть, старательно сгреб в ладонь крошки со стола, бросил их в рот и только тогда поднял глаза на Шакира.
— Билет принес?
Шакир изо всех сил отрицательно замотал головой.
— Нит, Сергей Палыч, нит… — И, просительно покосившись в сторону бабушки, с отчаянием сказал: — Работа пришел наниматься. Пока другой, русский люди не пришел. Я знай: ты русский скорее возьмешь! Да? А мне тоже дети кормить надо. А?