Я расположился на склоне холма, который со стороны дороги обрывался круто вниз. Взобраться, конечно, можно, но только пешему и очень медленно. От подножия до дороги была каменная россыпь шириной метров двадцать. Спрятаться внизу негде и сверху атаковать врукопашную неудобно, надо будет прыгать с немалой высоты, поэтому путники преодолевали этот участок без опаски. Наверху рос густой маквис и невысокие корявые деревья. Такое впечатление, что у них конкурс, кто уродливей изогнет свой ствол. Я спрятался за вечнозеленым местным дубом, невысоким, но толщиной сантиметров семьдесят. Его желуди едят бедняки, добавляя в хлебное тесто, из чернильных орешков, образующихся на листьях, со времен древних римлян и поныне делают черные чернила. Еще на этом растении любят обитать насекомые, из которых делают краситель кармин. Мне дуб послужил хорошим укрытием.
Миль де Планси ехал без шлема, который был надет на переднюю луку, и кольчужный капюшон был скинут на спину, открыв рыжеватые длинные волосы. Ни копья, ни щита. Последнее было мне в помощь, потому что находился левее цели. Если бы на перевязи висел слева щит, это создало бы мне небольшие проблемы. Решаемые, конечно, но лучше без них. Кольчуга на жертве была из мелких колец. Она удобнее, легче, примерно так же хорошо защищает от рубящего удара мечом, как изготовленная из толстых, зато против колющего слабее. Шиловидный наконечник стрелы запросто рвет кольца. Миль де Планси разговаривал с каким-то тамплиером, ехавшим справа от него и чуточку сзади, ненавязчиво льстя. Произнося речь, смотрел на собеседника и часто кивал. Наверное, соглашался сам с собой.
Стрелы я использовал тяжелые мусульманские. Их делают из твердых пород дерева со стальным наконечником, хорошо закаленным, и перьями разных птиц, тщательно отобранными, а не только гусиными, как предпочитают европейцы. Стрелы были немного короче моих, но и дистанция всего метров пятьдесят-шестьдесят. Причем стрелял я сверху вниз, одну за другой без паузы. Первая воткнулась в живот в районе пупка и влезла на две трети. Вторая попала немного левее и углубилась по самое оперение. Миль де Планси не сразу понял, что произошло. Он повернул голову со скривленным от боли лицом влево к сержанту-тамплиеру, скакавшему с той стороны, отставая на полкорпуса, и собрался было что-то сказать, но начал клониться вперед.
Поцеловал он шею своего коня или нет, я не видел, потому что быстро пошел к противоположному склону холма, где меня ждал конь. Раны в живот сейчас не лечатся. Вопрос только в том, как долго будет мучиться жертва. По пути выбросил третью мусульманскую стрелу. Мне улики не нужны. Удалившись метров на триста, остановился, прислушался. Погони не было. В маквисе она бы сопровождалась отборным ругательствами. Неспешно спустившись к подножию холма, снял путы со своего верхового коня и поехал в сторону Акры. Мне надо подстрелить еще и какое-нибудь животное, чтобы алиби было крепче. Впрочем, если захотят сделать виновным, такой ерундой заморачиваться не будут, казнят, не имея улик.
В город я вернулся перед полуднем, везя на крупе коня косулю. Рыцари налоги не платят и с оружием не расстаются, поэтому стража на Генуэзских воротах не обратила на меня внимания. Я тоже не стал привлекать. Завтра подстрелю еще одну косулю и начну утверждать, что сегодня не выезжал из города. На постоялом дворе о смерти Миля де Планси еще не знали, хотя мне порой казалось, что все новости, слухи и сплетни именно отсюда распространяются по городу. Теперь буду знать, что с новостями не всё однозначно.
Ближе к вечеру Биана поведала мне, что Миля де Планси убили из засады два лучника-ассасина. Эти негодяи, которых аборигены называли хашшашинами, уже перебили несколько правителей и высокопоставленных чиновников, как христианских, так и мусульманских. Местное население боится их, как огня. Единственное, что было непонятно, почему они напали на собрата тамплиеров, с которыми дружили.
Утром пришел гонец от комтура Эрмангара д’Аспа, пригласил зайти в гости. Меня опять приняли в роскошной келье, угостили местным белым вином среднего качества.
— Говорят, вчера утром ты ездил на охоту, — начал хозяин издалека, когда мы остались одни.
— Да, подстрелил косулю двумя стрелами в живот, — сообщил я.
— Косулю? — ухмыльнувшись, переспросил он.
— И косулю тоже, — произнес я.
— У тамплиеров горе: потеряли влияние при дворе после смерти Миля де Планси от рук ассасинов. Теперь регентом при юном короле будет Раймунд, граф Триполи, который собрат нашего ордена, — проинформировал он.