Часа через два, не заметив за нами погони, я решил, что первая часть плана удалась. Мы оторвались от египетской армии. Если до вечера не догонят, то дальше будет легче. Я собирался ехать до рассвета, а потом сделать остановку на пару часов и продолжить путь. Мы должны добраться до Параэтониума до того, как там узнают о нашем приближении. Наш главный козырь — внезапность. Сумеем захватить купеческие галеры — хорошо, сумеем с наскока захватить город — еще лучше.
Погоня появилась еще через час или больше на вершине холма, с которого мы только что спустились. Это был отряд из десятка легких всадников. Обнаружив нас, остановились. Один поскакал в обратную сторону с докладом. У меня еще была надежда, что дозор выслали александрийцы, чтобы убедиться, что мы убираемся к чертовой матери.
К сожалению, это был большой отряд конных лучников, не меньше тысячи. Они догнали нас и начали обстреливать с близкого расстояния, а когда я снял на скаку «парфянским выстрелом» пару слишком беспечных, с безопасного. Мы повесили щиты на спину и пришпорили лошадей. Все равно то одна стрела, то другая находила свою цель. В первую очередь поражали незащищенных лошадей, и у нас все больше становилось тех, кто скакал на одной вдвоем. Стало понятно, что на дороге нас рано или поздно обезлошадят, а потом добьют. Впереди справа, ближе к морю, располагалась на берегу почти полностью пересохшей речушки на невысоком холме рыбацкая деревенька из низких плоскокрыших домов, слепленных из камней, самана и тростника. Строения ограждены общим дувалом высотой под два метра, который по краю холма образует сплошную стену с двумя проходами на концах одной улицы: в сторону дороги и к морю. Оба с воротами из тростника, сейчас нараспашку.
Я повернул к ней, крикнув скакавшим следом:
— Переждем в деревне до темноты и попробуем прорваться!
Других предложений не было, поэтому все последовали за мной.
Жители деревни, завидев нас, бросились наутек, кто успел. Остальные попрятались по домам. Мы заехали на центральную улицу, закрыли за собой ворота, рассредоточились, спрятав лошадей в хлевах и даже в жилых домах. Теперь лучники были не так опасны. Я распределил воинов по периметру, оставив большой отряд у ворот в сторону дороги и второй поменьше — у выхода к морю. В рукопашной преимущество было на нашей стороне. Конные лучники и не пытались атаковать нас. Они тоже рассредоточились, охватив холм полукругом. Не спешили, видимо, ждали подмогу. Свободно пройти можно было только к берегу моря, где стоял с десяток маленьких лодок на три-пять человек каждая. На весь наш отряд не хватит. Что ж, если обложат крепко и начнут штурмовать, дождемся, когда нас останется мало, и уцелевшие попробуют уйти морем. До Кипра всего-то миль триста пятьдесят — часов семьдесят непрерывной гребли.
Поняв, что атаковать нас не собираются, крестоносцы занялись привычным делом — грабежами и изнасилованиями. То с одного конца деревни, то с другого доносились женские крики и плач. Через девять месяцев здесь появятся крупные светлокожие детишки. Задымили костры, на которых готовили пищу из найденных продуктов. В большой бронзовый котел, найденный в богатом доме, в котором расположился я, заложили сразу с десяток кур, общипанных, выпотрошенных и порезанных на куски. Баранов и коз не нашли. Наверное, на пастбище. Куховарила сама хозяйка дома — черноусая дама, полная и медлительная, в возрасте под пятьдесят, одетая в алую тунику из тонкого льна, сквозь которую просматривались сиськи-арбузы и складки жира на туловище. Судя по тому, как напряженно поглядывала на франков, мечтает, чтобы и ее изнасиловали. Пока никто не решился. Ее муж рубит в сарае заготовленный ранее тростник железной ржавой сечкой с желтоватой костяной рукояткой.
Я сидел во дворе в тени дома, ел вяленого лаврака, которого еще называют морским волком. У этой хищной рыбы из костей только хребет и реберные, поэтому относится к премиум-классу. Мысли были грустные. Шансов вырваться маловато, даже если выскочим из деревни ночью. Наверняка поскакали гонцы предупредить о нашем отряде. Элемент внезапности исчез. Мы теперь законная добыча каждого, кто осмелится напасть. Весь север Африки сейчас под мусульманами, так что надо будет искать возможность переправиться в Европу по морю. Для такого большого отряда потребуется много плавсредств. Разве что отбиться ночью и дальше рвануть одному. Впрочем, шансов попасть в плен станет ненамного меньше. Я знал, где (далеко отсюда) и когда (нескоро) выберусь из этой эпохи, но провести годы рабочим в каменоломне или гребцом на галерах мне аж никак не тарахтело. Обычно цена на выкуп бедного рыцаря начинается с трех тысяч динаров, сержанта — в два-три раза меньше. У меня таких денег нет. Нас попадет в плен мало, так что оптовой скидки не будет. Останется надежда на обмен пленными, что случается редко, или благотворительность тамплиеров или госпитальеров, что бывает еще реже.