— Мне не дано угадывать чужие мысли и желания, но слышал, в какой ситуации ты сейчас находишься. Выходов из нее всего два: или ты передавишь соперников за власть, или они тебя. Получит ее кто-то один, сильнейший. В этой борьбе тебе очень пригодится отряд франков, который никогда не перейдет на сторону твоих врагов, что могут сделать некоторые твои командиры-шииты, — ответил я, прекрасно зная, кому достанется власть в мусульманском мире в ближайшие десятилетия.
— Жаль, что тебя не слышит мой визирь! — произнес, улыбаясь, Юсуф ибн Аюб. — Он уверен, что все франки тупы и прямолинейны.
Западноевропейцы, действительно, только начинают осваивать искусство тонкой интриги и лести.
— Твой визирь прав, но в каждом правиле есть исключения, — напомнил я.
— Хорошо, я возьму вас в свое войско, но на три года, — решил султан. — Ты сам сказал, что врагов у меня много, за год не управлюсь.
— На три года или меньше, если справишься с ними быстро, — уточнил я.
— Можно и так, — согласился он и спросил: — Командиром отряда будешь ты?
— Если не возражаешь, — ответил я.
— Наоборот, сам хотел предложить, — произнес он и приказал, ни к кому не обращаясь: — Позовите писца.
На обратном пути я скакал впереди сотни конных лучников рядом с их командиром, который сразу стал разговорчивее. Теперь мы соратники. Звали его Дауд ибн Али. Вырос в Египте, где служил его отец и другие родственники, пришедшие сюда в составе армии Асада ад-Дина Ширкуха. Пока не прославился, но, как я догадался, планы грандиозные.
— Это ты подстрелил на скаку двух наших воинов? — полюбопытствовал он.
— Насколько знаю, больше никто из франков не умеет стрелять из лука, даже сидя на стоящем на месте коне, — дал я уклончивый ответ.
— Из наших тоже мало кто сумел бы попасть, стреляя назад, — сообщил он.
— Это дело тренировки. Сложность в том, что тренироваться можно только бою. В мирной жизни такие условия не создашь, — сказал я.
— Значит, ты много воевал, — сделал он вывод.
— Приходится. Иначе ничего не добьешься, — поделился я жизненным опытом.
К приморской деревеньке вернулись в начале ночи. Конные лучники остались в своем лагере, а я поскакал к воротам из тростника, которые сразу открыли, чтобы впустить меня. Собралась там большая часть отряда. Они молча смотрели на меня, пытаясь угадать, к чему готовиться.
— Утром поклянемся на Библии служить султану Египта три года. Воевать будем только против мусульман, византийцев и сицилийцев, — оповестил я.
Все сразу загомонили радостно. Смерть постучала к ним, услышала неприличное пожелание и отправилась в том направлении.
Глава 9
Как обычно бывает после смерти сильного лидера, сшитое крепкой рукой, лоскутное одеяло из разных народов начало расползаться по швам. Зачем подчиняться одиннадцатилетнему сопляку Исмаилу ас-Салеху, если можно порулить самому⁈ Евнух Гюмюштикин, наместник Алеппо, объявил себя регентом и отказался выполнять приказы из Дамаска. Саиф ад-Дин, племянник почившего, наместник Мосула, объявил себя независимым правителем и захватил Насибию и Джазиру. Салах ад Дин формально признал верховенство наследника, приказал произносить его имя в пятничных молитвах, но помогать расправиться с мятежниками не спешил, сославшись на вторжение франков.
Мой отряд эти разборки интересовали постольку-поскольку. Две с лишним недели мы простояли лагерем возле Александрии, причем на том же месте, что и во время осады, только теперь городские ворота днем были открыты. Горожане снабжали нас едой и продавали самые разные товары. Впрочем, деньги мало у кого были. Жалованье нам не положено, только трофеи.
Когда султан Египта уплыл в Аль-Кахиру (Каир), нас перевезли на галерах к Пер Амуну или Пелусию, как его называли византийцы. Город был разрушен крестоносцами лет шестьдесят назад. Мы расположились на холме неподалеку от развалин, за пределами разлива Нила. Временно стали чем-то типа пограничного отряда. Никаких обязанностей и никакой оплаты, только снабжение, прибывавшее иногда с запозданием. Было скучно, но солдат спит — служба идет. Воины от безделья охотились, рыбачили, пополняя наш рацион, и ковырялись в развалинах, иногда находя ценные вещи и обменивая у аборигенов на продукты.
В октябре, в конце сезона ахет, начали прибывать отряды из центральных провинций Египта. Одну треть составляли феллахи (крестьяне), взятые от сохи на время, вооруженные и защищенные слабо, вторую — чернокожие нумидийцы, которые выглядели чуть лучше, и последнюю — мамлюки. Это рабы разных национальностей, которых с детских лет обучали ратному делу. Сейчас они по вооружению, доспехам и боевому духу на втором месте, если не на первом, после личной гвардии султана.