Мой конь, как-то по-волчьи вгрызается в круп оставшегося без седока, вороного жеребца, в которого уперся. Тот лягнул дважды, отгоняя напирающего на него сзади, который тоже налегке. Побитый конь жалобно ржет и шарахается вправо и назад, где вдруг образовалось свободное пространство. Следом за ним туда устремляются другие лошади, оставшиеся без наездника, а за ними, развернувшись, скачут и всадники. Я нагоняю двоих, всаживаю им пику в спину. После чего выпадаю из сутолоки и останавливаюсь. Гоняться за удирающими врагами нет ни сил, ни желания. Мне до задницы, сколько человек погибнет с обеих сторон. Мое дело взять богатые трофеи, а это значит, что надо остаться там, где они есть. Иначе быстро растащат хитрозадые трусы из задних шеренг. Втолковал это и своим воинам, которые, за редким исключением, тоже остались на месте боя, не присоединились к конным лучникам, которые, вырвавшись из-за пехотной фаланги, начали преследование врага. Боевой конь, шлем, меч или кольчуга — это доход ремесленника за год, а то и не один. Достанутся они не тому, что убил их предыдущего хозяина, а тому, кто первый наложит лапу и сумеет отстоять свое право на трофей.
Я жду, когда рядом пробегут пехотинцы, помчавшиеся к вражескому лагерю, где, как они надеются, будет богатая добыча, и приказываю своим подчиненным:
— Приступайте!
Заранее было договорено, что молодые и шустрые спешатся и займутся сбором кольчуг, шлемов и дорогого оружия, а те, кто постарше, отловят бесхозных лошадей и отгонят любителей халявы. Потом все поделим поровну. Я, сняв шлем и повесив его на переднюю луку, контролировал оба процесса, разъезжая по условной линии, отделявшей зону, где сражался мой отряд. Всё, что от нее к центру, могут обирать набежавшие из обоза. Вот кто, не рискуя, хапнет много. Ветер, пробегающий по моим мокрым от пота волосам, казался прохладным.
Салах ад-Дин наблюдал за сражением с вершины склона. Все его заслуги — привел сюда армию, назначил, кто чем будет командовать и где располагаться и отдал приказ двигаться на врага. За это он будет объявлен победителем. Если сравнивать с шахматами, кто правильно расставил фигуры, тот и выиграл. Сейчас он медленно спускался к нам на красивом соловом — золотистом с белой гривой и хвостом — жеребце. За ним плотной толпой едет свита. Они тоже победители. Даже завидую, представив, какие они будут рассказывать истории о своих подвигах во время этого сражения.
Я еду навстречу султану, чтобы отвлечь его внимание. Кто его знает, как он прореагирует на то, что мои воины не преследуют врага, и занимаются сбором трофеев. В оправдание скажу, что деньги нам не платят, а расходов много. Салах ад-Дин останавливает коня, ждет, когда я приближусь.
— Поздравляю тебя с великой победой! — произнес я на фарси.
— Она состоялась и благодаря твоему отряду. Ты вовремя ударил во фланг Гёкбери (Синий волк), — похвалил он в ответ.
Я понятия не имел, кто скрывался под этим погонялом. Это проигравший враг теперь должен знать, кого ему опасаться.
— Значит, в Александрии ты принял мудрое решение, взяв мой отряд на службу, — подкрался я незаметно и лизнул.
Султан самодовольно улыбнулся и поехал дальше, к вражескому лагерю, где полным ходом шел грабеж. Как мне рассказали, Салаху ад-Дину очень нравится, когда его называют мудрым и праведным правителем. У него очень хорошее образование по нынешним меркам. Мог бы стать улемом. На Востоке духовных лидеров уважают больше, чем светских. Иногда первые блокируют приказы вторых или заставляют делать то, что правители не хотят.
Теперь к нам будут относиться с большим уважением. Франки и так славятся безрассудной отвагой, и мы в очередной раз доказали это. Еще одним плюсом лично для меня стало то, что теперь мои подчиненные не сомневаются, что я достоин быть их вожаком. Я вовремя повел их в атаку и проявил себя неплохо, завалив несколько врагов. Какая бы толкотня ни была в бою, действия командира всегда замечают и оценивают с максимальной строгостью, особенно в первое время, пока не наработаешь авторитет. Дальше можно лохануться пару раз, но не подряд.