— Полденье в день за комнату вместе с кормежкой утром и вечером. За коня и слугу еще полденье, — озвучил он цену. — Если мессира устраивает, может заселяться в любую. Сейчас все свободны, ждем торговый караван.
Жизнь здесь намного дешевле, чем в Риме.
Я выбрал на первом этаже по диагонали от сортиры и рядом со входом в столовую. Это был узкий темный пенал сантиметров на десять выше меня. В Риме я почти в любом помещении наклонял голову, чтобы макушкой не чиркнуть потолок. Толстая дубовая дверь с засовом на внутренней стороне. Внутри два каменных ложа у боковых стен, на одно из которых принесла и положила матрац из дерюги, набитый соломой, старшая дочка Биана, смазливая брюнетка — в маму пошла — лет тринадцати. Расправляя матрац, выставила не по годам большую задницу, обтянутую беленой туникой, и провозилась слишком долго, рекламируя товар. Почувствовав, что ее оценили по достоинству, разогнулась, стрельнула глазами, улыбнувшись по-сучьи.
— Один денье, мессир, и я приду, когда отец заснет, — объявила она расценки на товар.
— Полденье, — предложил я, потому что в Риме в среднем услуги проститутки были равны стоимости ужина и ночевки на постоялом дворе.
— Хорошо, мессир, — тут же согласилась она и, вихляя задницей, ушла.
Наверное, чувствует себя неотразимой соблазнительницей.
Я постелил поверх матраца новую попону, не провонявшую конем, но испачканную галькой. На свободном ложе расположил седло, щит и мешок с оружием. Пику поставил, прислонив к стене, у изголовья. Развязав второй мешок, достал флягу с вином, разбавленным водой, лепешку и отрезал кусок копченого окорока. Завалившись одетым и обутым на попону, жевал, запивая, и думал, чем тут заняться? Что будет дальше, я специально не стал читать, чтобы было интереснее. Оседать на Ближнем Востоке глупо. Через век с небольшим европейцев — чужеродный элемент — отсюда вышвырнут. Причем последние годы они будут ютиться на небольшой территории с центром в Акре. Подаваться к византийцам глупо. Через тридцать лет крестоносцы захватят и разграбят Константинополь, после чего империя надолго развалится на части. Можно попробовать заработать здесь феод и обменять на европейский. Такие варианты, как я знаю, были. В Европе в ближайшие годы больших войн не предвидится. Если построить крепкий замок, можно будет поплевывать с его донжона на всех, включая своего сеньора.
Глава 2
Лошадей продавали на рынке за воротами Генуэзцев, от которых шла дорога на Шикмону, будущую Хайфу. Почему ворота назывались именно так, Джованни Леоне не смог мне объяснить.
— Потому что через них всякая шваль к нам приходит, — предположил он самый вероятный вариант.
Каждый уважающий себя венецианец знает, что генуэзец бывает хорошим только в одном случае — мертвым.
Туда я пришел на следующее утро по довольно широким мощеным улицам, миновав по пути церковь Девы Марии и арсенал, в котором обитал городской гарнизон. Вдобавок в городе хватало рыцарей-тамплиеров и госпитальеров, которые часто попадались мне по пути, разъезжающими верхом в доспехах и при оружии. Видимо, жизнь у них не очень спокойная. Местные, по большей части ассирийцы с небольшой примесью арабов, иудеев и египтян, поглядывали на них, как на неизбежное зло. Я словно бы оказался во французской колонии начала двадцатого века, где любой европеец, даже лакей, чувствовал и вел себя, как человек высшего сорта.