Я слышал, что Салах ад-Дин собирается после захвата горных крепостей вернуться к осаде Алеппо. Там было интереснее служить и выгоднее. Мы, конечно, хорошенько приподнялись по деньгам после сражения возле Хамы, но они имеют удивительное свойство растворяться незаметно и бестолку. Постоянный источник дохода не помешал бы. Да и служить три года мне не хотелось. Поэтому поездил возле замка, осмотрел его с разных сторон и придумал кое-что. Вечером собрал своих подчиненных и изложил им свой план.
— Как понимаете, один не справлюсь. Нужны будут добровольцы, готовые рискнуть жизнью. Если захватим крепость, получим от Саладина щедрое вознаграждение, — закончил я.
— Был бы я моложе и не хромой, рискнул бы, — высказался первым Бертран де Ванс.
Молодые рыцари и сержанты поняли его правильно и предложили свои услуги. Добровольцев набралось более сотни, хотя хватило бы и десятка три. В крепости засело полторы сотни мужчин, из которых профессиональных военных не более пятнадцати-двадцати. Мы обговорили, кто чем будет заниматься, кто сколько получит, если дело выгорит. Потом нашли похожую скалу. Я показал подчиненным основы альпинизма, провел учения на местности. Ребята были молодые, толковые, схватывали быстро. Впрочем, особого ума или навыков не нужно. Больше востребовано умение справиться со страхом высоты. Я проверил добровольцев и отсеял тех, кому это давалось трудно. У каждого есть фобии. Без них будет скучно.
Салах ад-Дин обитал в большом кожаном шатре светло-коричневого цвета, окруженном тремя кольцами охраны из мамлюков. Принял меня сразу. Перед входом в шатер меня тщательно обыскали, хотя на ассасина не похож ни разу. Обстановка внутри скромная. Я видел восточную роскошь в самых изощренных проявлениях. Теперь наслаждаюсь таким же изощренным аскетизмом. И это не исключение. Многие нынешние мусульманские лидеры считают роскошь злом. Впрочем, не меньше и тех, кто с ними не согласен. Новоиспеченный султан сидел на раскладном стульчике перед простым деревянным столиком, который можно увидеть в любой деревенской хижине, и ел сушеный инжир из деревянной чаши. Слева от него на старом, затоптанном ковре расположился на пятках возле второго столика, поменьше, на котором стоят серебряная чернильница и стаканчик с перьями и лежит пачка чистых листов папируса, горбун Муджир ад-Дин, который числится секретарем. У него очень красивый почерк. Склонен к графомании. Что первично, не знаю. Сын юриста (судьи) в прямом смысле слова. Учился у известных каирских правоведов, поэтому его иногда, желая польстить, называют аль-Кади аль-Фадиль (Превосходный судья). Неофициально является советником и почти визирем. Ни одно важное решение не принимается без его участия. Муджиру ад-Дину сорок лет. Невысок, полноват, явно склонен к чревоугодию и роскоши, но умеет скрывать это. Хромает на правую ногу, поэтому ходит мало. Встретить его за пределами центральной части лагеря — это к дождю в пустыне.
— Что тебя привело ко мне? — спросил Салах ад-Дин.
— Я подумал, что тебе нельзя уйти, не захватив эту крепость. Тогда никто не поверит, что ты способен взять Халеб, — начал я с выхода из-за угла. — Есть у меня вариант, как сделать это. Мероприятие очень опасное, нет уверенности в успехе, но мои воины готовы рискнуть за хорошее вознаграждение.
— Каждый получит по три сотни золотых динаров, а ты тысячу, — сразу предложил он.
Его предложение укладывалось в рамки, которые наметили мы, ближе к нижнему краю.
Глава 12
С утра юго-восточный ветер раздувался, усилившись во второй половине дня до песчаной бури. Горячий, сухой воздух был наполнен светло-коричневой пылью, из-за которой видимость упала метров до двухсот. Прогуляешься немного — и лицо горит, словно его потыкали тонкими иголочками. Пыль скрипела на зубах, набивалась в ноздри, уши, оседала на ве́ках. Приходилось закрывать лицо полосой ткани, которая, какой бы цвет ни имела, вскоре становилась светло-коричневой. Нет худа без добра. Та сторона скалы, по которой я собирался проникнуть в крепость, находилась в ветровой тени. В такую погоду охрана вряд ли будет торчать на башнях и сторожевом ходу, так что лучшего времени не подберешь.
Отвесной скала была только в верхней трети. Нижние две можно одолеть без приспособлений, хотя порой приходилось карабкаться с помощью рук. Это нелегко, если тащишь с собой мешок с доспехами, оружием и альпинистским снаряжением. Постоянно скатывались камни, шумя, но ветер завывал так, что наверху не должны услышать. Пожалуй, если бы полезли в тихую ночь, нас бы засекли и горячо встретили наверху.
По скале я взбирался первым. Альпинизм никогда не входил в перечень занятий, которые меня привлекают. Полностью разделял народную мудрость «Умный в горы не пойдет, умный горы обойдет». Никогда не понимал альпинистов-любителей. Взобрался ты на вершину горы — и что? Разве что нервы пощекотал. Так есть много доходных способов получить такое же удовольствие. Впрочем, некоторые живут ради эмоций, причем неважно, каких.