Засаду на сторожевом ходе не обнаружил. Вообще никого не увидел, даже часовых на верхней площадке надвратной башни, которые торчали там весь день. Только в узкой бойнице нижнего яруса ее виднелись красноватые отблески масляной лампы. Наверное, пережидают там темноту. Может быть, даже не спят. На четвереньках под прикрытием внутреннего бортика сторожевого хода я перебрался к нужному двухэтажному зданию, самому большому, одной стороной приросшему к крепостной стене. Оно было всего на метр выше. Плоская крыша огорожена по краю невысоким барьерчиком. На ней спали люди на расстеленных кошмах, не меньше пары десятков. Я особо не разглядывал, особенно дальних, но, вроде бы, пожилых среди них нет. Наверное, ученики или прислуга. Если в других местах не найду того, кто мне нужен, вернусь сюда и проверю лучше.
С ближнего ко мне края к крыше и заодно на сторожевой ход шла вдоль стены крутая каменная лестница шириной не более метра и без перил. Ступеньки посередине были стерты. Видимо, ходят по лестнице туда-сюда частенько. Внизу во дворе кошмы были расстелены прямо на земле и на них спали еще сотни две парней. Что называется, дрыхли без задних ног. Говорят, молодых бойцов гоняют от рассвета до заката. Судя по тому, как неумело действовали во время нападения на Салаха ад-Дина, учат их не тому, что надо.
Тяжелая — из дубовых досок толщиной сантиметров восемь-десять — дверь в здание была нараспашку. Предполагаю, для того, чтобы был сквозняк, который сейчас заменяет вентиляторы и кондиционеры. К сожалению, ветра не было, и внутри стояла духота, показавшаяся мне липкой. К ней добавлялась вонь кизячного дыма, хотя очага я не обнаружил. Было темно, не искал особо.
Передвигаясь плавно и бесшумно, я проследовал вглубь здания, заглядывая во все помещения, которые попадались по пути. В одном спали трое на низкой каменной кровати, расположенной в нише. Дальше был большой зал. Крестьяне говорили, что именно там их принимал уездный вождь ассасинов. В помещении было пусто. В нем имелись еще два арочных выхода. Один вел в небольшую комнатенку, где тускло чадила масляная лампа, похожая на плод гранатового дерева. Там на деревянной кровати, лежа на спине, спал в белой льняной тунике щуплый пожилой мужчина с выбритой головой и длинной и наполовину седой бородой, внизу раздвоенной посередине. Из туники торчали как бы сами по себе две худые смуглые ноги. По приметам и другим признакам это должен быть Рашид ад-Дин.
Он проснулся после того, как я взялся за худую правую ключицу и тряхнул тело. Темные глаза уставились на меня, рот приоткрылся. Представляю, что бы я подумал на его месте, увидев среди ночи в своей спальне склонившуюся надо мной фигуру в черной одежде и маске с прорезями для глаз и рта. Я врезал ему по челюсти, вырубив. После чего затолкал в рот подол его туники, перевернул на живот, связал руки и вернул тело в предыдущее положение. Горный старец долго не приходил в себя. Наверное, не желал убеждаться, что происходящее с ним не сон. Ведь это только по его приказу проникали в чужие спальни и убивали спящих, а с ним такое не могло случиться.
Определив по тихому мычанию, что Рашид ад-Дин в сознании, я предложил шепотом на арамейском языке, на котором он общался с местными крестьянами:
— Если слышишь и понимаешь меня, кивни.
Он так и сделал.
— Ты Рашид ад-Дин ас-Синан?
Еще один кивок.
— А я аль-хафата (ангел-хранитель) Салаха ад-Дина Юсуфа ибн Аюба, — представился я. — Мне надоело спасать его от твоих людей. Утром отправишь к нему послов, предложишь мир и поклянешься на Коране, что больше никогда не нападешь на него. Если нарушишь клятву, к тебе придет малаикат аль-азаб (ангел наказания) и вырвет твою поганую душу.
Фишка еще и в том, что малаикат аль-азаб приходит за душами неверующих. У него черное лицо и черная одежда из могильных тканей почти как у меня, и воняет мертвечиной. Насчет последнего пункта ничего сказать не могу. Душу выдергивает из тела с особой жестокостью.
— Ты меня понял? — задал я последний вопрос.
Горный старец затряс головой, как эпилептик.
Я перевернул его на живот и приказал:
— Произнеси про себя все восемь коранических молитв для самых трудных моментов жизни, после чего можешь развязаться. О моем визите никому не говори.
После чего бесшумно покинул его келью, быстро пересек зал, вышел на улицу. Там все спали, как и на крыше здания. Никто не помешал мне спуститься по стене, а потом и по склону горы к тому месту, где меня ждало сопровождение. О своем приближении предупредил заранее, когда почувствовал, что на меня смотрят.