Я успел отскочить и правой рукой достать из ножен свое оружие, а левой снять соломенную шляпу, которую использовал не столько, как щит, сколько для отвлечения внимания. Они напали с двух сторон. Действовали прямолинейно. Кинжал — явно не их любимое оружие. Я махнул шляпой перед лицом того, что в капюшоне, а он был слева от меня. Сержант инстинктивно отклонил голову. Я зашагнул за его правую руку с кинжалом и всадил свой в шею ниже челюсти снизу вверх. Острый клинок вошел сантиметров на десять, пока не уперся в твердую кость. Еще шаг влево — и я оказался позади врага, у которого подогнулись ноги. Его напарник резво кинулся на меня. Я опять мазнул шляпой перед лицом и зашагнул за правую руку. Этот маневр ждали, и я чуть не поплатился за любовь к повторам, успел отпрянуть. Мой соперник напирал, а я отступал, отмахиваясь шляпой. Работал он на разных уровнях, пусть и не технично. За его плечами школы гладиаторов уж точно не было. Я без доспеха, так что укол в любое место туловища может стать смертельным. После очередной попытки сделать во мне непредусмотренное природой отверстие, я махнул шляпой перед его лицом и зашагнул за левую руку. Соперник ожидал, что поступлю, как раньше, а когда понял, что лоханулся, повернул голову в мою сторону, разворачиваясь и телом, я воткнул ему кинжал в левый глаз, светло-голубой, причем так сильно, глубоко, что почувствовал, что пробил кость в задней части черепной коробки. После чего левым предплечьем поставил блок его правой руке с оружием и дважды крутанул свой клинок. Мозги, если у этого придурка они вообще были, мало проколоть, разрезать, их желательно еще и перемешать. Вот тогда точно перестают работать правильно. Мне показалось, что слышу хруст соскабливаемой кости глазницы. Выдернув кинжал, сразу воткнул его ниже, в шею в районе сонной артерии, коротко и неглубоко, после чего отскочил от противника. Он все еще стоял на ногах и, как киборг, пялился на меня одним глазом. Из левого текла густая серовато-красная смесь. Из шеи фонтанчиком выплескивалась алая кровь.
— Почему вы напали на меня? — зачем-то спросил я.
Ответ не услышал, потому что раненый попытался сделать шаг вперед и рухнул, как подкошенный, ниц, выронив оружие. На рукоятке из желтовато-белой кости был нарисован вытянутый в длину, красный крестик тамплиеров с облезшей местами краской. Значит, это не фанатики, решившие отомстить тому, кого сочли предателем. В этом духовно-рыцарском ордене дисциплина предельно жесткая. Без приказа напасть на рыцаря не посмели бы, а отдать такой мог только Одо де Сент-Аман, восьмой великий магистр тамплиеров. Арлета как-то сказала мне, что ее муж дружен с этим типом, даже собирался вступить в орден, но увидел ее и передумал, предпочел еще раз жениться. Кому положено царапать потолки рогами, тому никакой монастырь не свят.
— Ты жив⁈ — подбежав ко мне, спросил торговец специями и благовониями.
— Да, сегодня мне повезло, — произнес я в ответ.
— Почему они напали на тебя? — с искренним интересом задал он второй вопрос.
— Черт их знает! — соврал я. — Ты же видел, он не успел ответить.
— Да-да, мы с соседом всё видели! Так и расскажем страже, что это напали на тебя! — пообещал он.
— Не буду их ждать, пойду к себе. Надо успокоиться, — решил я и попросил: — Скажи стражникам, где меня найти.
— Чего тебя искать⁈ И так все ясно! — сделал он вывод. — Я им расскажу, что эти двое первыми напали на тебя ни с того, ни с сего. Вся улица видела.
Насчет всей улицы торговец, конечно, приврал, но с десяток свидетелей найдется. Поскольку я рыцарь, а эта парочка явно нет, если бы напал первым, был бы, конечно, виноват, но не так, чтобы очень, а если инициатива была за ними, я и вовсе прав, чтобы с ними ни сделал. Так что могу спать спокойно.
Глава 27
Латинское королевство разделено на, как я называю, две команды болельщиков: одна за красно-белых (тамплиеров), вторые за черно-белых (госпитальеров). Так уж устроены люди, что им, даже в мирное время, нужен четкий дуализм — разделение на своих и чужих, на хороших и плохих, повод для выплеска эмоций, как положительных, так, в первую очередь, и отрицательных. Первые за аскетизм, но при этом зарабатывают ростовщичеством, вторые не забывают о себе, но при этом помогают больным и слабым. Мне кажется, где-то по этой линии в будущем произойдет раскол на католиков, потомков госпитальеров, и протестантов, потомков тамплиеров. В Латинском королевстве оба ордена в силе, из-за чего порой ведут себя, мягко выражаясь, неприлично. На словах они слуги короля, а на деле — папы Римского, который далеко и в их дела практически не лезет. Твори, что хочешь. Перегнешь палку — покаешься и получишь отпущение грехов. Злоупотребляют оба, но тамплиеры, по моему мнению, из-за паскудной личной жизни беспредельничают чаще.