— Жаль, что не сжег тебя на костре, как еретика! Нечистая сила помогла тебе сбежать! — брызгая слюной, завопил великий магистр.
— Да какая там нечистая сила! — насмешливо бросил я и соврал, чтобы больше досадить ему: — Твой надзиратель напился и забыл закрыть замок на двери камеры, а стража на стенах спала. Какой командир, такие и подчиненные!
После чего пошел дальше, не желая спорить с Одо де Сент-Аманом. Без армии тамплиеров он превратился в жалкого старика, а не в моих правилах издеваться над слабыми.
Проходя мимо сержантов, заметил, что один из них пялится на меня, и не сразу признал венгра-госпитальера по имени Иштван, который сопровождал меня во время ночного посещения Панеады.
— Как в плен попал? — поинтересовался я.
— Подо мной коня убили, а я плавать не умею. Тростник рвал на плот, но не успел, — рассказал он.
Наверное, преодолевал водные преграды, как кочевники, схватившись за хвост коня.
— А Герхард где? — спросил я.
— Погиб в бою, — коротко ответил Иштван.
— Иди за мной, — приказал я.
Воины, охранявшие пленных, знали меня, поэтому даже не спросили, куда веду пленника. Одним бедным франком меньше, одним больше — какая разница⁈ Тинта, увидев его, удивилась, но ничего не сказала.
— Накорми нас, — распорядился я и объяснил: — Мы служили вместе, и однажды он помог мне.
Тинта дала нам по деревянной ложке, чаше с горячими бобами и черствой лепешке. Из-за сражения на рыбалку или охоту времени не осталось, так что сегодня у нас вегетарианский день. Для моей жены это привычное меню, а я без куска мяса или рыбы чувствую себя голодным, даже при туго набитом брюхе.
Когда закончили трапезу, приказал Чори оседлать двух лошадей. На второй поскакал Иштван. По пути рассказал ему, как оказался в армии Саладина. Проехали мы и по полю боя. Там ходили мусульманские воины, собирали раненых и павших соратников, чтобы похоронить до захода солнца, и заодно трофеи. На участках, где не было живых людей, пировали черные вороны, слетевшиеся, видать, со всего Ближнего Востока. Некоторые птицы обожрались так, что не могли взлететь, только отбегали неуклюже и сердито каркали. Ночью к ним подключатся четвероногие хищники.
До заходу солнца мы добрались до реки Литани. Я переплыл через нее сам, а венгр — схватившись за хвост коня.
— Обо мне никому ни слова, — попросил я. — Скажешь, что смог ночью уползти незаметно.
— Хорошо, — произнес он и пообещал: — Я этого не забуду, отблагодарю!
— Если подвернется возможность кинуть в меня камень, не сделай это — и мне хватит! — как бы в шутку попросил я.
Обратно я поскакал галопом, ведя на поводу вторую лошадь. Успел вернуться к шатру с наступлением темноты. Никто не поинтересовался, куда съездил и что сделал с пленником. Я старший командир, имею право на небольшой произвол. Спросить с меня может только Салах ад-Дин, которого такие мелочи не интересуют.
Три недели мы простояли неподалеку от поля боя. Хоронили убитых, своих и чужих, залечивали раны, делили добычу. Салах ад-Дин не взял себе ничего, кроме пленников, начиная от сержанта и выше. Их отвели в Дамаск, где разместили в городской темнице — огромном глубоком подземном помещении. В потолке дыра, через которую спускают новых посидельцев и продукты и воду, которые будут распределены по праву сильного, и забирают отсидевших свое по разным причинам, в том числе и в случае смерти, естественной или насильственной, и экскременты. Кто-то со временем будет обменян на пленных мусульманских воинов или купцов, кто-то, если им никто не заинтересуется, будет продан в рабство, а кто-то так и сгниет там. Знатным рыцарям предоставили более комфортные помещения и питание. За них ждут богатый выкуп, сумма которого начинается от ста тысяч золотых динаров. Меня удивило — не ждал такой принципиальности — поведение Одо де Сент-Амана. Старик отказался от освобождения за выкуп, заявив, что тамплиер может заплатить за себя лишь кинжалом и ремнем, на котором тот висит. Его собираются обменять на какого-нибудь знатного мусульманина.
Как предполагаю, Салах ад-Дин, перебравшись в Панеаду, ждал, что Балдуин, король Иерусалимский, соберет новую армию и попробует восстановить свою репутацию, как полководца. По данным нашей разведки, в Акру и другие порты королевства приплыло много пилигримов, в том числе родственники французского короля Людовика: брат Пьер де Куртене, племянник Филипп де Дре, епископ Бове, и зять Анри Шампанский. У каждого из них свита из нескольких десятков рыцарей. Все вместе они составляли внушительную силу для этих мест. Чтобы за время ожидания армия не задурила от безделья, султан опять возобновил налеты на земли христиан, но участвовала одномоментно примерно треть ее, чередуясь.