- Значит, ты, Берел, - вернулся к мальчишке Чернов, - вдруг почувствовал, что сможешь понять, когда ваш Путь, Путь Вефиля, завершится, так?
- Так, Бегун!
Взгляд буквально - влюбленный. Папа и мама Берела должны либо возревновать сына к Бегуну, либо преисполниться к нему такой же любовью. Еще бы: их сын избран Сущим!..
- Как ты почувствовал это?
- Не ведаю, Бегун. Просто когда ты стал отдаляться от нас, что-то взорвалось у меня в голове, и я понял: нельзя тебя отпускать. Я, только я могу сказать эти слова: "Ты свободен, Бегун. Мы - дома". Но этих слов у меня пока еще нет, они не пришли, слишком рано для них, поэтому я и закричал... Смутился, опустил лицо. - Прости, Бегун.
- За что прощать? - Чернов сделал вид, что удивился. - Ты поступил так, как решил Сущий. Верно, Хранитель?
- Верно!
Хранитель тоже любил Чернова. Но теперь он делил свою любовь пополам, и вторая половина перепала Берелу - Избранному. Любопытно, каким словом определено место мальчика в сложной Сети Сущего? Бегун, Хранитель, Зрячие... Кто теперь?
- Теперь среди нас есть Избранный, - восторженно закричал Кармель, отвечая на незаданный вопрос Чернова. - Радуйтесь, люди!
Как же переменчиво настроение толпы!
Люди орали, подпрыгивали, обнимались, словно не жили в них только что неверие, нежелание куда-либо идти, отторжение Бегуна, даже злость. Но Великий Политтехнолог опять сотворил очередную точечную PR-акцию в самый нужный момент, и избирательная кампания по выбору Пути для народа Гананского легко покатилась по накатанной - до следующей заминки. В том, что она случится, Чернов не сомневался. Он верил в Сущего. Он верил в его безграничную фантазию, но одновременно! - знал, что повторение и для Сущего - мать учения. Исход уже имел место на одной земле. Может, он был репетицией нынешнего - на сонме земель? Тогда следует признать, что в каком-то дальнем земном воплощении Чернов жил Моисеем. Вот вам и антинаучная ложная память, которая, правда, стала на сей раз результатом трех объективных составляющих: романтической любви к фантастике раз, унылого умения логически мыслить - два, странной Веры - три.
Но и подленькая мыслишка не покидала новообращенного верующего: а не появись мальчик, долженствующий крикнуть нечто местное "про короля", неужто здравые вефильцы отпустили бы Бегуна? Неужто предпочли бы остаться в явно бесплодной пустыне? Неужто избрали бы медленную смерть, но - на месте, а не возможное счастливое бытие - в Пути? Уж на один Сдвиг наверняка уломали бы Чернова! Вдруг да привел бы он их пусть опять в очередную резервацию к очередным страстям человеческим, но - в умеренном климате и с плодородной почвой.
Слаб человек, и шкурность его велика есть. После примирения, ставшего результатом обретения Избранного, люди успокоились, утихли и разошлись по домам. Случилось это в середине ночи, сам Сдвиг, события, ему предшествующие и за ним последовавшие, утомили вефильцев безмерно, поэтому Чернов гулял сейчас по городу в одиночестве, хотя положение светила, как уже отмечалось, указывало на полдень. Но права была, считал Чернов, старая военная песня, призывавшая соловьев не будить солдат: "Пусть солдаты немного поспят". Так выходило, что жители города - от стариков до детей - поголовно стали солдатами: кому - Исход, а кому - поход...
Бегун, логично считавший себя полководцем в этом походе (или Моисеем - в новом Исходе), бродил по жаре грустный, мучительно раздумывая: имеет смысл рулить за ворота и пускаться в очередной забег или опять поискать Путь в невозможном? В конце концов, разве невозможное на Пути должно обязательно сопровождаться физическими муками? Логика подсказывала: не обязательно. Но она же настаивала: до Сдвига должна быть встреча со Зрячим, а на нее, хочешь не хочешь, а придется бежать. По песку. По огнедышащей жаре. Не просто потея, но худея от пота!
- С добрым утром! - услышал Чернов сзади. Обернулся: Кармель. Улыбающийся щербатым ртом, выспавшийся, отдохнувший.
- И тебя - с добрым. Только с чего ты решил, что оно - доброе? Оно недоброе, Кармель, потому что волею Сущего мы попали в мертвый мир пустыни и мне некуда бежать.
- Ты не прав, - не согласился Кармель. - Бежать есть куда. - Он обвел рукой песчаные просторы за стенами города. - И если бежать долго, то и в песке можно отыскать живой оазис или выйти на караванную тропу. И там и там могут найтись люди, вода, пища...
- Ты часто бегал по пустыням?
Кармель не принял иронии или не понял ее.
- Я знаю Книгу. А в ней сказано: "Бегун долго бежал по безжизненной земле, где не было ни травинки, ни капли воды, ни мельчайшей живой твари, он устал и почти изнемог, но он бежал и верил, что не может Сущий, поставивший его на Путь, не подарить ему надежды, которая обернется то ли травинкой, то ли каплей воды, то ли живой тварью".
- Это из прошлого Пути, да?
- Из прошлого, ты верно понял.
- Понять было нетрудно. И что мне в итоге подарил Сущий? Травинку? Живую тварь?
- Он подарил тебе целую реку.
- На безжизненной земле?!
- Это же Сущий, Бегун. Сущий может все, что представимо разумом и не представимо им.
- Там была такая же пустыня? - Чернов спросил, втайне надеясь, что Сущему временно надоело сочинять не игранные доселе ситуации, и он решил разок повториться в деталях, тем более что Бегун сам все равно ни хрена не помнит по замыслу. Так что впереди его ждет полноводная река. Скажем - Нил.
Но - не обломилось.
- Ничего общего! - возмутился Кармель. - Там было совсем не жарко и много камня. А здесь - песок.
Не жарко и много камня? Что ж, река в таких условиях не представляется чем-то нереальным, скорее - напротив: очень удобные условия для существования рек. Горных, к примеру. И зря он обличал Сущего в лени: никаких повторений пройденного, все - по-новому. Но верь Кармелю или не верь, а бежать придется. Тем более что Книга пока ни в чем не слукавила, и раз в ней говорится о непременности надежды, даримой Бегуну Сущим, то скорее всего так оно и случится. Будет оазис с автоматом по продаже ледяной кока-колы или караван верблюдов, груженных пластмассовыми канистрами с нею же. И Сущий - впереди на лихом верблюде.