Блондинка морщит нос: — Ладно, мне не нужно знать, почему у тебя в сумке лежат ключи от наручников.
Беременная закатывает глаза: — О, пожалуйста, наручники — это так просто, это практически ваниль. — Она поворачивается ко мне. — Кстати, я Ария. Жена Михаила. Михаил старший брат Александра.
Я уже слышала его имя. Михаил знал Сола, и Михаил женат на беременной.
Блондинка кивает: — А я Полина, сестра Александра и Михаила, — она качает головой и закатывает глаза. — К сожалению. Господи, почему мои братья не могли стать учителями или библиотекарями? Мне действительно пора перестать встречать своих сестер вот так.
Значит, там есть какая-то история. Сердце бьется чуть быстрее.
Встречать своих сестер?
Мой голос хриплый и слабый, когда говорю: — Я Харпер.
— Харпер Ли Бьянки. Кто у вас в семье любитель литературы?
Я сглатываю.
— Моя мама.
— Харпер, мы приведем тебя в порядок, — говорит Ария. — Полина — единственная, кроме своей мамы, кого эти мужчины действительно слушаются, так что ты в надежных руках. Хотя, признаюсь, мне тоже потребовалось время, чтобы научиться их уговаривать. — Она направляется к двери. — Я вернусь, только возьму ключи.
Полина садится на край кровати.
— Что-нибудь хочешь? Воды? Еды?
У меня заслезились глаза от бессонной ночи. Я не спала почти всю ночь, пытаясь придумать различные способы побега, когда не замышляла убийство своего будущего мужа.
— Вода и еда — это, конечно, хорошо, но мне нужно в туалет. Это будет проще сделать, когда снимут наручники. Он знает, что ты здесь?
Она кивает: — Мгм... Думаю, то, что он велел нам с Арией зайти, — это его попытка проявить человечность.
Не знаю, должно ли это меня утешить или нет. Он прислал ее сюда, чтобы помочь, но даже не потрудился скрыть, что я здесь против своей воли, и она, кажется, не очень-то удивлена, обнаружив меня в таком виде.
— Как только Ария вернется, мы снимем с тебя наручники, и ты сможешь воспользоваться ванной. — Ее глаза загораются. — Я просмотрела социальные сети и записала все твои любимые продукты. У меня есть все, что тебе нужно.
Я моргаю. Соцсети. Она просмотрела мою фальшивую жизнь и сделала выводы обо мне на основе этого? Она видела все эти посты с роскошными уходовыми средствами, селфи с поверхностными подписями, моих фальшивых друзей и продвижение недостижимых стандартов красоты. Прямо тошнит. Я бы хотела сказать ей, что все это ложь, что она не должна этому верить. Это не я.
Может быть, я смогу.
Александр тоже их видел?
Боже. Конечно же.
Спасибо, мама.
— Это очень любезно с твоей стороны, — говорю я. — Спасибо.
— Конечно. А на завтрак ты обычно ешь греческий йогурт с ягодами? Нежирный, без сахара, да? Я попросила персонал приготовить немного...
Качаю головой: — Нет, я ненавижу йогурт.
Ее глаза слегка расширяются от удивления.
— Прости, я просто хотела сказать — нет, спасибо. Я не люблю йогурт. Но я съем почти все остальное, — мои щеки пылают.
Дверь открывается, и сердце подскакивает к горлу при мысли, что это может быть Алекс. Хотя она и сказала, что он знает, что она здесь...
— Нашла ключи. Посмотрим, подойдут ли они.
Фух. Это Ария.
Я держу руки перед собой. Ария высовывает язык, пока возится с замком. Наконец она поворачивает ключ, и наручники ослабевают. Мои запястья освобождаются. Я вытягиваю руки и разминаю пальцы, а затем слегка массирую кожу на месте наручников.
— Боже, как это приятно.
Ария искажает лицо.
— Это выглядит болезненно.
— Что?
Она показывает на мои запястья, где кожа красная и стерта.
— Все нормально, — говорю я, пожимая плечами. И правда, все нормально. Я пережила куда худшее.
— Лучше бы он загладил свою вину перед тобой, — ворчит она. — Я могла бы надавать ему по шее.
Удивленно смотрю на нее. Алекс настолько больше ее, что сама мысль о том, как она его избивает, кажется забавной.
Полина кивает, широко распахнув глаза: — Ария — королева хакеров. Она точно могла бы.
— Полезно знать.
— Так, отправляйся в ванную, — говорит Полина. — И скажи, если тебе нужно что-то еще, потому что я собираюсь распорядиться о том, чтобы подали завтрак.
Я киваю.
— Спасибо. А то уже начала переживать, что все это будет под полным контролем Александра.
Я смеюсь, но они с Арией обмениваются обеспокоенными взглядами.
Отлично. Это вовсе не тревожно.
В моей семье нам не подают завтрак. Когда-то давно у нас был персонал, но его уже давно нет. Мама готовила какое-то время. Так как отец был избалован нашей домработницей, он не одобрял ее кулинарию.
Вот, Полина говорит, что подают завтрак. Достаточно сказать, что я думаю, что Романовы сильно отличаются от нас.
Приятно принять душ, но я не задерживаюсь, потому что боюсь, что если буду слишком долго, Ария и Полина уйдут, а у меня есть вопросы. Я быстро моюсь, вытираюсь полотенцем и нахожу пушистый халат на спинке двери. Если бы это не было столь очевидным случаем удержания против моей воли, это почти можно было бы назвать отдыхом в роскошном отеле.
Касаясь дверной ручки, я слышу глубокий мужской голос. Не двигаюсь. Жду, пока дверь снова не захлопнется.
Когда возвращаюсь в комнату, там только Полина и Ария.
— Кто-то заходил?
Полина кивает: — Алекс рассказал о подготовке к свадьбе.
— А, понятно.
— Чувствуешь себя лучше?
Я киваю: — Да, мне действительно лучше, спасибо. — Замечаю стакан с водой на приставном столике. — Это мне?
— Конечно, пей.
Я поднимаю стакан и осушаю его. Когда заканчиваю, вздыхаю: — Это было так хорошо.
— Посмотри, что этот ублюдок сделал. Она буквально готова плясать от радости после душа и стакана воды, — говорит Полина. — Но почему он тебя заковал? Это даже для него слишком.
Даже для него.
— Потому что он знал, что я попытаюсь сбежать.
Полина наклоняет голову набок.
— Ты бы хотела уйти? Я имею в виду, кроме очевидного факта, что тебя деморализовали как женщину и обращались с тобой как с собственностью, — говорит она с явным презрением, — есть ли еще какая-то причина?
Могу ли я рассказать? Могу ли ей доверять? Может быть, когда-нибудь.
Я ничего не отвечаю и надеюсь, что моего молчания пока достаточно.
— Ты хочешь мне рассказать? — спрашивает она тихим голосом.
О, Боже, я так хочу, что меня едва не пробивает на слезы, но, если расскажу ей, а она обязана будет сообщить Александру, он может все отменить. И тогда мне некуда будет идти. Я ненавижу, что моя семья поставила меня в такую ситуацию, но сейчас у меня нет другого выбора, кроме как выйти за него замуж.