— Не снимай остальное, Харпер. Я хочу, чтобы ты контролировала ситуацию.
Он так говорит, но сам отдает команды.
Сглатываю комок в горле и киваю. Я могу это сделать. Я знаю, что смогу.
Но не хочу обнажаться перед ним. Каждый день меня посещают одни и те же страшные мысли.
— Кто еще находится в этом доме вместе с нами? — спрашивает он.
Я облизываю губы.
— Никого нет.
— Именно. Здесь только мы. Ты, моя жена. И я, твой муж. Я не причиню тебе вреда. И никто не будет указывать нам, где и когда что делать. Я женился на тебе, и это все, что сейчас имеет значение.
Какая-то часть меня задается вопросом, почему я думала, что он ненавидит меня. Неужели теперь, когда я стала его женой, все изменилось?
Мои руки лежат на бедрах. Я наблюдаю, как Алекс встает рядом и медленно раздевается, сосредоточенно нахмурив брови. Сегодня утром я видела его в одних трусах, и до сих пор не могу выбросить из головы мысли о золотистой коже, мускулистом прессе и подтянутых бицепсах.
Вскоре мы уже сидим друг перед другом, одетые, как в раннее тихое утро. Тогда нас было только двое. Мы и долгий день впереди. Он едва касался меня. Теперь все то же самое, только на этот раз нам некуда идти, и даже видимости ожидания свадьбы, чтобы остановить нас от чего-либо, нет.
Не говоря ни слова, он наклоняется ко мне и целует обнаженное плечо. Дрожь пробегает по позвоночнику, но я не двигаюсь. За первым поцелуем следует еще один, и он пробирается по моей руке вниз и обратно.
Трепет охватывает меня.
Долгое время я чувствовала себя лишь объектом для людей, которых знала и любила. Мне казалось, что я значима только благодаря тому, что могу для них сделать. Но теперь... я не должна позволять себе верить, что что-то значу для него, но трудно думать иначе, когда он смотрит на меня так.
Я просто романтизирую это? Его? Он погнался за мной, затолкал на заднее сиденье своей машины и надел наручники.
Но потом мы дали клятву. И, возможно, в нашей семье... это означает, что что-то изменилось.
— Ты прекрасна, — говорит он тихим голосом, перемещаясь к моему другому плечу и целуя вдоль всей руки. — Положи руки на колени и не убирай их, пока я не скажу.
Я бы не смогла ослушаться его сейчас, даже если бы попыталась. Я словно глина в его руках, беспомощна перед притяжением между нами.
Поэтому делаю то, что он говорит. Кладу руки на колени, пока он продолжает поклоняться мне.
Неуверенный поцелуй в верхнюю часть груди. Мы похожи на двух давно потерянных любовников, пытающихся вспомнить дорогу друг к другу.
— Ложись, — шепчет он на ухо. — Я хочу попробовать тебя на вкус.
С дрожащим дыханием я подчиняюсь. Без слов он берет меня за запястья и сжимает их над головой.
— Не двигай руками.
Я держу их на месте, но, когда Алекс спускается по моему телу, меня тошнит от нервов. Он целует впадинку, мои бедра дергаются, и во мне вспыхивает внезапное желание убежать.
— Нет, — шепчу я. — Не надо. Пожалуйста, нет.
Я никогда не просила никого делать это для меня, но это слишком интимно, слишком близко, и мы почти не знаем друг друга.
— Что не надо?
— Не... делай этого. Я не готова. Пожалуйста, Алекс. Мне не по себе от всего этого, — как только говорю, то жалею об этом. Что он собирается делать? Он мой муж, и по всем правилам обоих наших миров я теперь принадлежу ему.
На мгновение он становится задумчивым.
— Если ты позволишь мне попробовать, это поможет тебе подготовиться. Так будет легче.
— Должно же быть что-то... другое, что мы можем сделать?
— Да, но мы должны заключить этот брак. Ты знаешь это, и я тоже. Это правило для моей и твоей семьи. Но мы можем подождать.
Киваю и сглатываю. Алекс встает и подходит к комоду. Я замечаю небольшую тарелку с клубникой в шоколаде и шампанское. Он тихо открывает бутылку, без всякой помпезности и торжественности. Наливает шампанское в бокалы.
Я выдыхаю.
— Голодна?
Киваю. Умираю с голоду. Я едва поужинала.
— Начнем с этого.
Он приносит поднос с клубникой, и я тянусь за одной, но он игриво шлепает меня по руке.
— Эй!
— Ты можешь взять одну, — говорит он. — Но только если я буду кормить тебя.
Ох, боже. Во мне борются странные, противоречивые чувства. Часть меня хочет, чтобы он прикоснулся ко мне. Я хочу полностью забыть то нападение, утонуть в удовольствии, и знаю, что оно так близко... совсем рядом. Если бы только...
А другая часть хочет отодвинуться, лечь спать и притвориться, что ничего не было.
— У нас нет выбора, Харпер. Но мы можем сделать это приятным.
Я знаю, что он прав. У нас нет выбора. Наш союз — это укрепление двух семей, продуманный шаг.
Он протягивает мне бокал шампанского. Я уже выпила столько вина, что, потягивая игристый напиток, начинаю чувствовать легкую раскрепощенность.
Откидываюсь на спинку кровати, любопытствуя, что он будет делать дальше. Несмотря на то, что наблюдаю за ним, и он якобы главный, я — та, кто сказала «нет». И это придает мне силы.
— Открой.
Удерживаю его взгляд, пока он медленно проталкивает шоколадный кончик клубники между моими губами. Откусываю, не отводя глаз, и взрыв вкусов наполняет мой рот. Я проглатываю и облизываю губы. Ммм...
— Ты куришь?
Я качаю головой, озадаченная.
Наблюдаю, как он идет в угол комнаты и открывает ящик стола. Достает что-то. Держит между пальцами, подносит к губам и зажигает.
Сладкий запах дыма наполняет комнату.
О.
Алекс открывает окно, и я откровенно любуюсь им. Это странно — мы в одном белье.
Он чертовски горяч. Его ноги — словно выточены из камня, идеальные ягодицы. Спина восхитительна. На теле татуировки в разных местах: петли и линии, слова и узоры, но ничего, что я сейчас могу рассмотреть.
— Попробуешь?
Нерешительно киваю. Может, я и не невинна, но у меня катастрофически мало опыта.
Он вкладывает косяк между моими пальцами. Дрожа, я подношу его к губам и делаю крошечную затяжку. Немного закашливаюсь, но он успокаивает и подсказывает, как лучше.
Вскоре меня охватывает восхитительно легкое ощущение.
Уголок его губ поднимается: — Ты проспишь целую вечность после этого.
— Звучит прекрасно. Только проследи, чтобы меня побрили, чтобы я не стала женской версией Рипа ван Винкля.
Глаза Алекса темнеют: — Побрить тебя? Это можно устроить.
Из меня вырывается хихиканье. Я снова беру косяк и делаю еще одну затяжку.
— Осторожнее, — говорит он.
Он протягивает еще одну клубнику в шоколаде и кладет мне в рот. Вкус молочного шоколада и холодной, кисло-сладкой ягоды взрывается на языке. Я облизываю губы: — Вкусно.
Наблюдаю, как он съедает еще три.
— Да. Вкусно, но нам нужна настоящая еда. Давай прогуляемся.
— Я под кайфом и почти голая.
— Звучит идеально.
Странно спускаться на кухню почти без одежды, но он делает это естественным.
Король в своем владении, роется в холодильнике и находит сыр и крекеры, копченое мясо и оливки.
Мы собираем импровизированную тарелку для закусок, сочетаем это с шампанским и возвращаемся в спальню. Это восхитительно.
Набравшись смелости с полным желудком, задаю ему вопрос: — Почему ты на мне женился? — Красавец, как он, мог бы получить кого угодно, размышляю про себя. — Почему я?
Он пожимает плечами: — Я не из тех, кто любит свидания. У меня когда-то давно была девушка. Но я потерял ее. С тех пор не хотел ни с кем встречаться. Но ты знаешь правила и что от тебя ожидают. Так что, когда Михаил заключил сделку с твоим братом, я согласился.
У него кто-то был до меня? Ее больше нет, но я все равно ревную.
Кладу кусочек пармезана на круглый пшеничный крекер и откусываю.
— А что теперь, когда мы женаты?
— После смерти нашего врага многие претендовали на власть в Бухте. Теперь, когда мы женаты, это дает нам первую необходимую опору. Следующий шаг — дети.
У меня замирает сердце.
— А потом мировое господство, — заставляю себя изобразить веселье.
— Именно. Моя мать любит говорить, что человеку не хорошо быть одному.
— Она действительно цитирует Библию? Знает ли она, кто вы?
— Думаю, именно потому, что она знает, кто мы такие, постоянно цитирует Библию. Надеется спасти наши души или что-то в этом роде.
Это заставляет меня рассмеяться. Я тянусь за очередной клубникой, вспоминаю его замечание и очень вежливо кладу руку обратно на колени.
— Хорошая девочка, — одобрительно говорит он.
Я обожаю, когда он хвалит меня. Мне нравится, когда он смотрит на меня так, будто умирает с голоду и хочет съесть. Мне многое нравится в нас двоих, и это, наверное, чертовски опасно.
Он сидит в кресле напротив кровати, раскинувшись в непринужденной мужской манере, раздвинув колени и положив локти на бедра.
— Я хочу посмотреть на тебя. Встань передо мной, Харпер.