— Осторожнее, — говорит он.
Он протягивает еще одну клубнику в шоколаде и кладет мне в рот. Вкус молочного шоколада и холодной, кисло-сладкой ягоды взрывается на языке. Я облизываю губы: — Вкусно.
Наблюдаю, как он съедает еще три.
— Да. Вкусно, но нам нужна настоящая еда. Давай прогуляемся.
— Я под кайфом и почти голая.
— Звучит идеально.
Странно спускаться на кухню почти без одежды, но он делает это естественным.
Король в своем владении, роется в холодильнике и находит сыр и крекеры, копченое мясо и оливки.
Мы собираем импровизированную тарелку для закусок, сочетаем это с шампанским и возвращаемся в спальню. Это восхитительно.
Набравшись смелости с полным желудком, задаю ему вопрос: — Почему ты на мне женился? — Красавец, как он, мог бы получить кого угодно, размышляю про себя. — Почему я?
Он пожимает плечами: — Я не из тех, кто любит свидания. У меня когда-то давно была девушка. Но я потерял ее. С тех пор не хотел ни с кем встречаться. Но ты знаешь правила и что от тебя ожидают. Так что, когда Михаил заключил сделку с твоим братом, я согласился.
У него кто-то был до меня? Ее больше нет, но я все равно ревную.
Кладу кусочек пармезана на круглый пшеничный крекер и откусываю.
— А что теперь, когда мы женаты?
— После смерти нашего врага многие претендовали на власть в Бухте. Теперь, когда мы женаты, это дает нам первую необходимую опору. Следующий шаг — дети.
У меня замирает сердце.
— А потом мировое господство, — заставляю себя изобразить веселье.
— Именно. Моя мать любит говорить, что человеку не хорошо быть одному.
— Она действительно цитирует Библию? Знает ли она, кто вы?
— Думаю, именно потому, что она знает, кто мы такие, постоянно цитирует Библию. Надеется спасти наши души или что-то в этом роде.
Это заставляет меня рассмеяться. Я тянусь за очередной клубникой, вспоминаю его замечание и очень вежливо кладу руку обратно на колени.
— Хорошая девочка, — одобрительно говорит он.
Я обожаю, когда он хвалит меня. Мне нравится, когда он смотрит на меня так, будто умирает с голоду и хочет съесть. Мне многое нравится в нас двоих, и это, наверное, чертовски опасно.
Он сидит в кресле напротив кровати, раскинувшись в непринужденной мужской манере, раздвинув колени и положив локти на бедра.
— Я хочу посмотреть на тебя. Встань передо мной, Харпер.
Я пьяна, или под кайфом, или как там еще называют сочетание этих двух вещей. И я понятия не имела, что такое возможно, но клянусь, каждое нервное окончание в моем теле словно горит.
Вздрагиваю, когда он тянется ко мне, но не успеваю ничего сделать, как притягивает к себе на колени. Ощущение твердого члена, прижимающегося к ягодицам, дает понять, что ему нравится то, что он видит. Гордость разливается в груди.
Это приятно, а не страшно, как я себе представляла.
— Как ты себя чувствуешь сейчас? — Я замираю, когда он наклоняется вперед и проводит губами по впадинке на моей шее. Его волосы щекочут подбородок.
— Менее скованно, — мой голос звучит отстраненно. — Что ты делаешь?
Его плечи поднимаются, когда он вдыхает: — Ты так приятно пахнешь.
— Ты хотел почувствовать мой запах?
— Ммм...
— Интересный подход к прелюдии.
— Это все прелюдия, Харпер. Все. Ты бежишь. Я догоняю. Твой дерзкий характер и остроумие. Видеть тебя в том платье. Знать, что под ним.
Волны возбуждения обжигают меня. Его хватка становится крепче.
— Когда я был моложе, то познакомился с одним парнем, который учился в колледже. — Забавно представлять Александра подростком. Моложе, невиннее, с менее четкими чертами. Возможно, его борода была редкой, а глаза не такими суровыми. — Он был как старший брат. Я был девственником, и он давал мне кое-какие советы.
О, Боже.
Сглатываю.
Хочу ли я это слышать?
— Знаешь, что он говорил делать, чтобы убедиться, что женщина готова к сексу?
— Спросить ее?
Он улыбается и качает головой, его акцент становится более заметным от возбуждения: — Он сказал, что нужно касаться ее повсюду и дать ей понять, насколько мне нравится то, что я вижу. А потом целовать каждый сантиметр ее тела, пока она не станет настолько мокрой, что больше не сможет этого выносить.
Черт возьми.
— Ну, ты, в принципе, мог бы попробовать.
Он касается губами моей щеки, линии челюсти, шеи. Перемещается к плечу и вершине груди, прежде чем взять ее в свои руки.
— Ты уверена?
— Меня... убедили твои слова.
Я почти таю, когда он наклоняет меня назад, чтобы провести поцелуями по всему телу, от впадинки между грудей до пупка.
Комната наполнена густым ожиданием, тепло алкоголя расслабляет напряженные нервы, разрушая остатки самообладания.
С каждой секундой, пока он продолжает меня целовать, я погружаюсь все глубже в мир, где существуем только мы.
Магнитное притяжение между нами усиливается, связь неоспорима. Да, меня ранили.
Но его тоже.
Я потеряла свою невинность.
Он тоже.
Это дает мне надежду, что, когда он узнает мой секрет, то простит.
Я чувствую, что научусь доверять ему. Стану честной. Но сейчас могу сосредоточиться только на том, что должно произойти этой ночью.
Воздух, как всегда, напряжен между нами. Наэлектризован. Он снова поднимается поцелуями к моей груди, и соски напрягаются в ожидании. Когда он берет один из них в рот и начинает посасывать, мои бедра сами по себе приподнимаются.
Волны удовольствия накатывают, он проводит языком по моим соскам. Когда замираю, он останавливается, чтобы отдать приказ: — Отпусти. Прекрати бороться со мной.
Я хочу протестовать, сказать, чтобы он перестал указывать мне, что делать, но с каждым поцелуем, покусыванием и прикосновением, решимость начинает рушиться. Я не могу вспомнить мысли, которые сдерживали меня раньше.
Его прикосновения одновременно нежные и твердые, уверенные, но неторопливые. Когда губы находят мои, последние остатки окружающего мира перестают существовать. Меня захлестывает ощущение парения.
И вот я уже плыву. Мы встаем, он несет меня к кровати. Уверенными движениями укладывает на спину посреди матраса и встает на колени рядом со мной. Мы уже были здесь однажды, и я попросила его остановиться. Сейчас даже не помню, почему.
Трусики оказываются у щиколоток, а затем на полу. Он раздвигает мои ноги и устраивается между ними. Тепло дыхания на бедрах обещает наслаждение.