Я сажусь рядом с ним на кровати и глубоко вздыхаю.
— Ей два года. У нее маленькие хвостики. Она очень похожа на меня. Мини-версия меня, можно сказать. Она обожает истории и раскраски, собак и кошек, любит гулять на улице или ходить на площадку. Она милая и своенравная, и… — мой голос срывается, — она идеальна.
— И твои родители не знают о ней.
— Я держала ее в секрете от них, и если они что-то подозревали, то быстро сделали вид, что не знают, потому что это не вписывается в образ их идеальной семьи.
Он поднимает брови, но просто сидит на кровати и качает головой.
— Ты знаешь, что есть способы выяснить личность отца, — наконец говорит он, его глаза буравят меня. Он понимает, как и я, что это значит снова ворошить историю, которую не хочу вспоминать, но это может быть единственным выходом.
— Логично, что ты найдешь способ.
Он кивает.
— И твоя семья заплатит за это, Харпер.
Я наклоняю голову.
— За то, что спрятала ребенка?
— Боже, за то, что не поддержали тебя. За то, что не сделали для тебя все возможное. Это же не просто случайный парень из школы, от которого ты залетела в машине его отца. Но даже если бы это было так, ты не заслужила того, как они с тобой обошлись. — Он опускает голову. — И мне жаль. Правда.
Я подхожу к окну и смотрю, как луна поднимается, ее лучи освещают траву. Затем его голос привлекает мое внимание, и он хлопает по своим коленям.
— Иди сюда.
Иду к нему, не зная, что он будет делать, но извинения — хороший первый шаг.
Психопаты не извиняются.
Социопаты не извиняются.
Нарциссы не извиняются.
Он не из них. Он — человек с недостатками, как и все мы.
Когда подхожу, он притягивает меня к себе на колени.
— Я знал, что ты что-то скрываешь, просто не знал, что именно, — говорит он, играя с моими волосами. Я обожаю, когда он так делает. Его грубые пальцы мягко проводят по ним, перебирая пряди. Молча он разделяет их на три части и начинает аккуратно заплетать косу. — Почему ты не сказала мне раньше?
— Когда? В первый день, когда мы встретились? Не знаю, что-то в том, как ты вытащил меня из дома и запихнул в машину, не особо вдохновляло на откровения. Или на следующий день, когда я проснулась прикованной к кровати? Тоже не сильно способствовало доверию. Напомню, мы знаем друг друга не так давно. Единственная причина, по которой я не ненавижу тебя, — это то, что ты чертовски хорош в постели.
Он ныряет носом в мои волосы и глубоко вдыхает.
— Хорош в постели. Это звучит почти как оскорбление.
— Ты не можешь воспринять это как комплимент? Тогда это твоя проблема.
Он слегка дергает за волосы.
— Ты дала мне пощечину, и я отпустил это, потому что заслужил. В этот раз. Не думай, что это значит, что ты можешь делать все, что захочешь, женщина.
Я вздрагиваю от намека на угрозу в его голосе и почти жалею, что он имеет надо мной такую власть.
— Полагаю, я могу вести себя прилично, раз ты достаточно раскаялся.
Но все же я не уверена, куда это нас приведет. Мой ребенок живет совсем недалеко, и будет настоящим скандалом, если я приведу ее сюда...
— Покажи фотографию.
Мое сердце бешено колотится.
— Ты хочешь увидеть фото ребенка?
— И скажи ее имя.
Комок подступает к горлу. Я киваю и достаю свой телефон. Захожу в защищенное облачное приложение, где хранятся все ее фотографии.
Наворачиваются слезы, когда открываю папку. Яркие голубые глаза цвета васильков, пухлые щечки с розовым оттенком, широкая улыбка на лице. Растрепанные хвостики с выбивающимися прядками делают ее еще более очаровательной.
— В день, когда я родила ее, за окном больницы был плющ. Я не хотела давать имя семьи. Хотелось чего-то другого, но не слишком необычного, так что… ее зовут Айви.
— Айви, — повторяет он с благоговением, произнося каждый слог с акцентом. — Мне нравится. Плющ упругий и крепкий, но в то же время нежный.
Я моргаю, глотая слезы.
— Да.
— Она просто красавица, — говорит он с восхищением. — Настоящий ангел.
— О, порой она показывает характер, — говорю, немного громче, чем нужно, чтобы скрыть дрожь в голосе.
— Это работа двухлетнего ребенка — вести себя как террорист, — пожимает он плечами. — У меня есть младшие братья и сестры, и куча кузенов. Ты бы видела Полину, когда она была маленькой.
Я смеюсь.
— Сейчас она свирепая. Не могу представить, какой она была в детстве.
— Завтра, Харпер. Завтра мы заберем ее.
Подождите.
Я пристально смотрю на него. Качаю головой, не понимая. Он не сказал — навестим ее. Он сказал — заберем.
— Мы... возьмем ее с собой домой? Ты серьезно?
Он хмурится и сурово кивает: — Ты вышла замуж за человека из Братвы. Ей нужна защита, и она твоя дочь. Она не в безопасности, Харпер.
Мое сердце бьется слишком быстро. У меня кружится голова.
— Но я даже не знаю, как быть матерью.
— Все не так сложно, — отвечает он. — Ты любишь ее всем сердцем. Показываешь ей, как быть хорошим человеком. А если твои родители делали что-то неправильное или причинили боль… делаешь все наоборот.
Я не могу удержаться и улыбаюсь.
— Это звучит… удивительно просто. А что ты знаешь о том, как быть хорошим отцом?
Он гладит меня по волосам.
— Я сказал о том, как быть хорошей матерью. Быть хорошим отцом — это другое.
Так ли это?
Я сглатываю и облизываю губы, потому что сама мысль о том, что Алекс будет держать Айви и пытаться быть хорошим отцом… заставляет меня немного потерять голову.
— Что для тебя значит быть хорошим отцом?
Он на мгновение задумывается, прежде чем ответить: — В моем мире ты показываешь свою любовь тем, что готов и способен сжечь весь мир ради тех, кого любишь. Это означает, что ты всегда будешь защищать их, чего бы это ни стоило.
Проходит несколько секунд, прежде чем говорю. В глубине души я знаю, что он абсолютно серьезен.
— Должно быть, в этом есть нечто большее. Разве нет?
— Я не знаю. Конечно, можно все приукрасить вещами вроде… морали и тому подобного, но в конце концов, действительно ли ты любишь кого-то, если не готов отдать ради него все? Независимо от того, кто он? Независимо от того, что он сделал?
Мои родители не были готовы пожертвовать для меня ничем. Ни своей гордостью, ни своим временем. Родители любят лгать детям, говоря, что любят их, но так много людей любят лишь саму идею любви. Многие хотят быть обожаемыми и любимыми в ответ, но разве это не эгоистично? Это ли настоящая любовь?