Его глаза вспыхивают чем-то похожим на возбуждение, и в следующую секунду он прижимает меня к дверному косяку. Пар из душа наполняет ванную, пока он возвышается надо мной, словно напоминая, насколько больше меня.
— Ты окажешь уважение прямо сейчас, прежде чем я надеру твою милую задницу, — рычит он мне на ухо. — Ты окажешь уважение, потому что ты моя жена и потому что я этого требую.
— Это не так работает, — огрызаюсь я, но его пальцы вплетаются в мои волосы и тянут их, оставляя меня на мгновение ошеломленной. Черт, я обожаю, когда он так делает, и он это знает. — Ты надменный засранец.
Его взгляд загорается.
К несчастью для меня, я голая. Он крепко хватает меня за руку и разворачивает.
— Что ты сказала? Хочешь повторить это еще раз?
Его пальцы внезапно оказываются в моей киске, и он размазывает мои соки до самой задницы. Мое сердце начинает бешено биться. Я не могу говорить, не могу открыть рот.
— Возможно, тебе нужно напоминание о том, кто я.
Я наклоняюсь над раковиной, мои щеки пылают, потому что точно знаю, что он собирается сделать.
— Возможно, мне нужно, — понижаю голос до шепота: — Засранец.
Он надавливает на колечко мышц, его рот касается моей шеи.
— Я еще научу тебя уважению, Харпер Романова. Ты научишься уважать меня.
— Попробуй.
Мое сердце замирает, когда его пальцы исследуют мой задний проход. Он прижимает меня к раковине, открывает шкафчик и достает бутылку смазки, которую, похоже, специально держит под рукой. Смазка скользит по моему телу, растекаясь по ягодицам. Его одежда присоединяется к моей на полу.
— Назови меня так еще раз, и я отшлепаю тебя, прежде чем трахну, — выплевывает он, его глаза бросают вызов, умоляют, провоцируют меня на неповиновение.
Я смотрю на него в зеркало, наши глаза встречаются, и пою, словно в насмешку: — Ну давай, попробуй.
Его ладонь с громким хлопком опускается на мою задницу, и я резко втягиваю воздух.
— Перестань сопротивляться. Перестань дразнить меня, — приказывает он, нанося еще один сильный удар.
Он осыпает мою задницу уверенными шлепками, пока моя кожа не начинает гореть, а я не становлюсь насквозь мокрой от возбуждения. Затем он поднимает меня на руки и несет в душ. Там он ставит меня обратно на ноги, развернув лицом от себя.
— Ты будешь меня уважать, — говорит он с очередным сильным шлепком.
Я прижимаю руки к стене душевой кабины.
— Эта девственная попка будет моей, — рычит он мне в ухо. — Я научу тебя брать меня, всего, постепенно.
Первый толчок заставляет меня почувствовать себя настолько полной, что я теряю способность говорить, думать или дышать. Все мое тело поглощено Алексом, каждая клеточка вибрирует от его энергии и присутствия. Мой разум становится абсолютно пустым, как будто я потеряла способность рассуждать, просто заполнившись им.
Со второго толчка, возбуждение покалывает во всем теле.
На третьем я хнычу, а на четвертом уже не могу ни двигаться, ни думать и совершенно не способна даже на что-то отдаленно напоминающее логическое мышление.
— Ты чертовски совершенна.
— А вот ты точно нет, — отвечаю, даже несмотря на то, что улыбаюсь в первых вспышках оргазма.
Но все равно люблю тебя.
Я не произношу эти последние слова вслух. Почему-то хочется. Но не могу. Он такой мучительный, неправильный и хочет делать со мной то, что мужчина не должен делать. И все же... и все же...
— Но ты определенно чертовски горяч, — добавляю с игривой улыбкой.
Он кончает в меня, а мое тело охватывает пламя. Я наслаждаюсь ощущением его дыхания на спине. Горячими струями воды, стекающими между нами. Нашим обоюдным блаженством и оргазмом. Жгучим теплом его следов на коже, заявляющих на меня права.
Я словно без костей, все тело пульсирует возбуждением, пока он вытирает меня и прижимает к своей груди.
— Никогда не становись слишком покладистой, — он наклоняется, целуя меня в щеку. — Мне нужна причина, чтобы вытрахать из тебя упрямство.
— Я даже не знаю, с чего начать, так что все в порядке.
Спотыкаясь, я возвращаюсь в спальню.
— Хорошо, значит, сработало, — говорит он, подхватывая меня на руки и аккуратно укладывает на кровать.
— Продолжай себе это внушать, — парирую я, хотя сама переворачиваюсь, чтобы посмотреть на новейший монитор, который он установил, и который в сто раз лучше того, что мы использовали раньше. На экране видно, как Айви мирно спит.
Он натягивает боксеры, затем черные спортивные штаны. После того, как он выебал мне мозг в буквальном смысле, я все еще чувствую дрожь осознания, пробегающую по телу при виде его жесткого пресса и темных волос, уходящих опасной полосой в пояс брюк.
— Куда ты собираешься?
Молча он надевает черную футболку и черную куртку. Я подозреваю, что в сжатом кулаке держит маску.
Он не отвечает.
— Ты выглядишь как ниндзя.
— Хорошо. А ты выглядишь как ангел. — Он целует меня в щеку. — Иди к Айви и не жди меня.
Тем не менее он следует за мной в комнату Айви.
— Я справлюсь, — напоминаю ему, и он сжимает мою шею именно так, как обожаю.
— Знаю, детка, — отвечает он мягко. — Но хочу увидеть Айви, прежде чем уйду.
Что-то внутри меня тает еще немного, когда вижу, как он наклоняется и тщательно укрывает ее одеялом, чтобы она была в тепле и уюте.
Потому что именно это делает Алекс — убеждается, что те, о ком он заботится, в безопасности и защищены. Именно поэтому он уходит этой ночью.
— Спокойной ночи, — шепчет он. — Спи.
Я сворачиваюсь калачиком рядом с Айви и закрываю глаза.
Во сне слышу крики и вижу только темноту. Я просыпаюсь, сердце бешено колотится, и, хотя понимаю, что это был всего лишь сон, мне все равно хочется убедиться.
— Алекс? — шепчу я. Ответа нет. Я ложусь обратно на подушку и напоминаю себе, что Алекс ушел.
Я ненавижу, что должен оставить Харпер и Айви, но это необходимо.
У меня есть дела.
Под лунным светом блестит черное купе, двигатель урчит, практически сливаясь с ночной тьмой. Я проверяю свое оружие и сажусь за руль.
Виктор сидит рядом, молчаливый воплощенный символ силы. Наш человеческий арсенал. Никко за мной. Лев рядом с ним.