Мое разбитое сердце словно вдавлено в землю.
Я смотрю на бумагу в его руке, но могу процитировать написанное наизусть.
Хоть мы и не вместе, я всегда буду любить тебя.
Это записка, которую я написала своему ребенку.
Отталкиваю его руку. Он отступает, теряя равновесие, а я прохожу мимо него. Не хочу говорить с ним. Я вообще ни с кем не хочу говорить сейчас.
— Не смей уходить.
Если он думает, что может держать меня в своих руках, а потом раздавить по своему желанию, то глубоко заблуждается. Так сильно ошибается.
Как я могла позволить себе быть уязвимой рядом с таким мужчиной, как он? Больше никогда.
Я всегда убегала, когда на меня давили. Но на то были свои причины.
В этот раз мне некуда идти, но это не важно. Я была глупа, думая, что могу быть уязвимой с ним.
Спускаюсь по лестнице, направляясь обратно к Айви.
Мне нужно увидеть ее. Обнять. Коснуться. Убедиться своими глазами, что с ней все в порядке.
— Харпер, если ты уйдешь…
Я не утруждаю себя ответом, просто показываю ему средний палец.
— Отвали.
Итак, моя семья использовала его. Они сбежали и не вернули ему его чертовы деньги. Я бы могла чувствовать себя виноватой за то, как они его обманули, если бы не знала наверняка, что дело не в деньгах. Ему нужна жена и дети. Марионетки. Символы.
Его тяжелые шаги следуют за мной.
— Харпер…
Я захожу в нашу спальню и открываю дверь в комнату Айви, находя ее мирно спящей. Выдыхаю, не осознавая, что задерживала дыхание.
Оборачиваюсь и запираю дверь.
Он может открыть ее. У него есть ключ. Он может выбить ее, если захочет устроить драму. Я прислушиваюсь, но слышу лишь его ругательства с другой стороны.
— Это еще не конец, — рычит он тихо, чтобы не разбудить Айви.
О, но это конец, Александр. Это определенно конец.
Я поворачиваюсь к Айви.
Она в безопасности. Пока.
Я нет. Но буду.
Я чертовски буду.
Мне не нужен Александр. Мне не нужна его защита.
Забираюсь в кровать рядом с Айви и мысленно перечисляю оружие, которое я тайно пронесла, в немалой степени благодаря помощи Никко и, что неизвестно Алексу.
Я ложусь рядом с Айви, провожу пальцами по ее волосам.
— Шшш, детка, — шепчу, когда она бормочет во сне. — Отдыхай. Мама о тебе позаботится.
Просыпаясь, первое, что делаю, — смотрю на Айви. Мне нужно убедиться, что она в безопасности, и все еще здесь.
Я наблюдаю за легким подъемом и опусканием ее плеч при каждом вдохе. Когда она бодрствует, в ее облике иногда проскальзывает озорство, но во сне она — картина чистой, невинной детской безмятежности.
Мой взгляд скользит к двери.
По-прежнему заперта.
Я тихо подкрадываюсь и прислушиваюсь. Никаких звуков. Похоже, его здесь нет. Сжимаю зубы, подтверждая решение, которое приняла прошлой ночью: я не нуждаюсь в нем. Зачем мне это? Если он собирается так себя вести...
И все же я не могу удержаться от того, чтобы открыть дверь.
Сначала думаю, что он уже встал и заправил кровать, но, приглядевшись, понимаю, что он вообще не ложился. Постель все еще идеально заправлена, без единого намека на то, что в ней спали.
Я смотрю на тумбочку, где он обычно оставляет ключи и бумажник.
Пусто.
Что это за нападение, о котором он говорил? Что он имел в виду?
Я звоню Полине, но попадаю на автоответчик.
Что-то странное происходит.
Или это только у меня в голове?
Даю себе минуту на слабость. Одну минуту на то, чтобы проклясть небеса за то, что, даже вырвавшись из-под контроля своей семьи, они все еще могут разрушить мою жизнь.
Но я кое-чему научилась, с тех пор как приехала сюда, и могу сказать с уверенностью: мне не нужен никто, чтобы защитить своего ребенка.
Я смотрю на мирно спящую Айви и, стараясь не разбудить ее, подхожу к комоду.
Этот мир опасен, и я должна защитить свою дочь. Не знаю, кто или что может представлять угрозу, но знаю, что больше не могу доверять Александру.
Когда-то я бежала, чтобы защитить себя. Теперь побегу вместе с ней, чтобы защитить ее.
Бросаю несколько вещей в рюкзак с принцессами, который Полина купила для Айви, хотя сердце болит. Я не хочу оставлять Полину или Арию — единственных сестер, которых когда-либо знала.
Снова пытаюсь дозвониться до Полины и с облегчением выдыхаю, когда она отвечает.
— Привет, — говорит она. — Поможешь сегодня с подготовкой к гала-вечеру? Александр сказал, что нужно перенести дату, и мы с мамой с ума сойдем, пытаясь все успеть. Обычно Ария нам помогает, но она сейчас занята!
Мне не хочется бросать ее. Я хочу помочь, но безопасность моей дочери...
Решаю не отвечать прямо.
— Ты видела малыша вчера?
— Да! Он такой милый, маленький Саша. Я никогда не видела Михаила таким очарованным. Его просто не узнать.
— О, — говорю, даже когда складываю вещи Айви в рюкзак.
Я не буду думать об Александре и о том, как он ведет себя с Айви. Я не буду!
Айви постоянно носит с собой этот рюкзак, так что никто не обратит внимания, если выйду с ним, в отличие от сумки на плече.
Кладу в рюкзак несколько вещей для себя.
Полина продолжает: — Я только не могу решить, какие закуски нам нужны. Горячие? Холодные? Или разнообразие?
— Начните с горячих, — советую я. — Твои братья любят поесть. А если дата перенесена, на улице еще холодно. Александр легко съест поднос канапе.
— Типичные итальянцы, — одобрительно говорит она. — Мне нравится, как ты мыслишь.
Я отворачиваюсь, благодарная за то, что это телефонный разговор. Так легче скрыть слезы.
— Он сказал, на какое число переносится мероприятие?
— На следующие выходные.
Почему?
Мне не нужно знать. Это не важно.
— Определенно горячие закуски, но можно добавить стол с сыром и крекерами.
— Прекрасно! Мы все будем здесь, включая Оливера. Ты еще не со всеми познакомилась. Александр намекнул, что наконец введет новых участников из другой группировки. Он тебе рассказывал?
Я киваю, даже зная, что она этого не видит.
— В общих чертах. Я знаю, что он проверял людей из другой организации, но больше мне не говорил.
Айви ворочается, и понижаю голос: — Сказал, почему переносит дату?
— Ничего необычного. Сказал, что есть важные причины.
Важные.