— При этом убив одного и тяжело ранив другого солдата, — прервал ее Баумхофф, многозначительно взглянув на стоявшего за его спиной детектива, ответившего ему важным кивком.
— Вот именно! — взвилась она. — Черт возьми, поэтому вы и должны поскорее ее найти! Может, ее давно уже затолкали в какую-нибудь яму, пока вы здесь рассиживаете и играете этими снимками в канасту!
Он внимательно посмотрел на нее усталыми покрасневшими глазами, затем медленно собрал снимки в пачку.
— Мисс… э… — Он заглянул в свой блокнот, где записал ее имя. — Мисс Бишоп, — тягуче продолжил он тонким гнусавым голосом, — если вашу мать действительно похитили, мы все равно мало что можем сделать.
— Как это — мало?! — возмутилась Миа. — Вы можете расставить посты на дорогах! Можете поднять на ноги армию, благо, что ее части разбросаны по всей стране! Вы давно уже могли сделать хоть что-то для ее спасения!
Баумхофф кисло взглянул на нее.
— Мы с вами не дома, мисс Бишоп. Здесь все по-другому. Если они захотят кого-то заполучить, можете быть уверены, они это сделают. Они знают все окольные тропы и дороги. Они все заранее просчитали и подготовили. Это же не Ирак, — с явным сожалением пожал он плечами. — Здесь не похищали иностранцев лет пятнадцать, если не больше. Если не говорить об отдельных случаях политических убийств, Бейрут сравнительно безопасный город, особенно для иностранцев. Вот почему, — добавил он, снова перетасовывая снимки, — я склонен согласиться с детективами, что здесь кроется нечто иное. Ваша мать оказалась замешанной в крайне неприятную историю. — Он вопросительно поднял брови и развел в стороны пухлые руки, как бы приглашая ее просветить их и в чем-то признаться.
Миа недоуменно уставилась на него:
— Что вы хотите сказать?
Он с минуту изучал ее — его циничное поведение начинало раздражать ее, — затем потряс в воздухе пачкой фото. — Мисс Бишоп, у меня в руках снимки украденных вещей.
— Что?!
— Да, да, украденных! — веско повторил Баумхофф. — Из Ирака. Должно быть, вы читали о том, что там идет небольшая война.
— Да, но… — У Миа опять закружилась голова.
— Из иракских музеев похищены тысячи древностей и вывезены в разные страны для продажи коллекционерам, которым совершенно безразлично их происхождение. Эти вещи стоят огромных денег, если их контрабандой вывезти из страны и найти нужного покупателя, — многозначительно подчеркнул он последние слова.
— И вы считаете, моя мать имела к этому какое-то отношение?
— Но ведь их нашли у нее в сумочке, верно?
— Откуда вы знаете, что эти вещи краденые? Может, они оказались у нее законным путем.
Баумхофф покачал головой:
— С самого начала истории с разграблением музеев существует строжайший запрет на вывоз из страны любых месопотамских реликвий. Сейчас я не могу со всем основанием утверждать, что они были похищены, еще не успел проверить… Точно буду все знать завтра, когда свяжусь с нашими сотрудниками в Ираке, но скорее всего они действительно краденые. А это может объяснить произошедшее нынче ночью. С людьми, занимающимися контрабандой, лучше не связываться.
Миа вспомнила свой разговор с Эвелин в «Лонже».
— Минутку! — взволнованно воскликнула она. — Она сказала, что на сегодня у нее назначена встреча! С человеком, работавшим с ней много лет назад. И как раз в Ираке!
Детективы заинтересованно подались вперед и попросили Баумхоффа объяснить, в чем дело. Миа подробно пересказала им разговор с матерью. Они выслушали ее с огромным интересом. Пожав плечами, Баумхофф убрал фотографии в атташе-кейс.
— Что ж, примем ваш рассказ к сведению. Но сейчас уже поздно, и я вам больше не нужен. Им придется задержать вас на ночь, а утром дежурный офицер примет от вас официальное заявление, — небрежно бросил он, с трудом выбираясь из слишком узкого для него кресла.
— Я всего лишь свидетель того, как похитили мою мать, а вы оставляете меня здесь? — возмутилась Миа.
— Они не выпустят вас, пока не получат ваше заявление, а сегодня уже поздно, — ворчливо объяснил Баумхофф. — Эту процедуру они позаимствовали у французов. Не беспокойтесь, здесь вам будет неплохо. Они позволят вам провести ночь в этой комнате, что гораздо лучше, чем ночевать в камере, можете мне поверить. Вам принесут еду, подушку и одеяло. А я вернусь сюда утром.
— Но вы не можете оставить меня здесь! — вскричала она, вскочив на ноги. Хорек успокаивающе вытянул руки и удержал ее. — Не можете!