По словам Исаака, в бумагах тамплиеров содержались указания на то, что сундучок с поврежденной рукописью обнаружили в Леванте. Выяснить дальнейшие подробности ее происхождения представлялось крайне трудным, так как документы португальских тамплиеров тщательно скрывались, как любое письменное свидетельство того, что тамплиеры бесстыдно превратились в рыцарей Христовых. Португальские тамплиеры, как со временем и орден Христа, приняли в орден и своих французских братьев, которым удалось скрыться от преследования короля Филиппа Справедливого. Они скрывали их французские имена, дабы не навлечь на себя недовольство Ватикана.
Кроме того, существовали подвалы и библиотеки, куда отец Себастьяна и Исаак не могли попасть, тогда как Себастьян, будучи служителем инквизиции, имел к ним доступ. И молодой человек с величайшими предосторожностями приступил к исследованию хранящихся в церкви архивов, надеясь пролить свет на точное происхождение старинной рукописи.
Он проводил долгие часы в архивах Торе де Тумбо в Лиссабоне, ездил в старые церкви и замки тамплиеров в Лонгровии и Помбале, где рылся в записях о пожертвованиях, договорах, диспутах и уставах, разыскивая ключ, который или объяснит содержание недостающих страниц, или подскажет, где может находиться еще один экземпляр книги. Он посетил замок Альмурол, расположенный на скалистом островке посреди реки Тежу, в котором, по слухам, появлялся призрак принцессы, дожидающейся возвращения своего возлюбленного, раба-мавританина.
Но все его поиски оказались безуспешными.
Возвращаясь из поездок, он сообщал Исааку о результатах и с болью замечал, как стремительно ухудшается здоровье старика. У Исаака были поражены легкие, и Себастьян боялся, что тому не суждено пережить наступившую зиму. Но случилось другое: изыскания Себастьяна привлекли внимание его наставников.
Ему пришлось предстать перед Великим инквизитором. Франсиско Педросо насторожили посещения юноши умирающего марана и его разъезды по стране. Себастьян объяснил поездки ревностными поисками еретических текстов и заверил, что он никого не запятнал своими действиями. А частые визиты в камеру Исаака оправдывал желанием в последний раз попытаться спасти душу грешника.
Старческими бескровными губами зловещий инквизитор напомнил Себастьяну, что Господь внимательно следит за каждым своим созданием и что человек, обращающийся к Богу в защиту жертвы, считается еще большим преступником, чем обвиняемый в вероотступничестве.
Себастьяну стало ясно — его поискам в Португалии положен конец, теперь за ним будут следить. Любой неосторожный шаг мог привести его в подземную тюрьму. А после смерти Исаака, все же последовавшей в ту зиму, он окончательно понял: на родине ему больше нечего делать.
Он считал себя обязанным хранить в тайне наследие родителей и Исаака, продолжить их дело, исполнить данную ими клятву.
Однажды весной, в раннее ветреное утро, он верхом на коне пересек мост Понте Велха, держа путь в окружающие горы, поросшие эвкалиптовыми лесами. Он направлялся в Испанию, в резиденции командоров тамплиеров в Тортосе, Миравете, Монзоне и Пенисколе. И если понадобится, готов был продолжить свои поиски в Толедо, этом средоточии научных знаний.
Если же и там не найдется ответа, он станет искать следы «пожирающего хвост» на той территории, где была найдена книга, за Средиземным морем, доберется до Константинополя, а оттуда к самому сердцу Древнего мира и к тайнам, которые он скрывает.
Глава 14
На рассвете заунывные призывы муэдзинов к молитве проникли в комнату для допросов и разбудили Миа.
Она сонно взглянула на часы и нахмурилась. Ей только-только удалось кое-как улечься на каменном полу, от холода которого ее предохраняли лишь тонкие, сложенные пополам одеяла, и отключиться от назойливого шума звонков и постоянного хождения в полицейском участке.
Часа через два появился какой-то коп с весьма вежливыми манерами и принес бутылку свежей воды и горячую менуши — тонкую, похожую на пиццу лепешку, густо посыпанную чабрецом, кунжутом и политую оливковым маслом. В приступе отчаянной храбрости она попросила разрешения еще раз воспользоваться туалетом, хотя и понимала — вторичное посещение полицейского клозета с его средневековыми удобствами потребует долговременного восстановления душевных сил и, возможно, лечения антибиотиками. Затем ее проводили назад, в эту импровизированную камеру, и снова заперли на несколько томительных часов. Наконец, приблизительно в полдень, дверь снова открылась и впустила лучик надежды в лице Джима Корбена.