Другие не подумали об этом. Я тоже, по крайней мере, с этого угла зрения. Поэтому пришлось импровизировать:
— В последнее время здесь стало небезопасно. Слишком много факторов против нас, организации, о которых мне нет нужды вам говорить. Что называется, или пан или пропал — и главным образом, последнее. И что мы будем делать после атомной войны, когда появятся мутанты? Сможем ли мы тягаться с ними? Как бы ни было плохо сейчас, может быть еще хуже. — Я помолчал, чтобы смысл мрачных предсказаний дошел до них.
— Кто-то должен сделать это, и я намерен быть тем, кто найдет для нас новые миры, — заключил я.
Мои слова произвели впечатление на всех, кроме одного Фомы неверующего.
— Я понимаю, что ты найдешь их для себя. Но как ты собираешься дать нам знать?
— Ну, сейчас я не могу установить связь даже с Филадельфией, — сказал я. — Все силы уходят на то, чтобы просто остаться в живых. Здесь у меня не было времени практиковать мысленную связь, но там условия будут идеальными, и я рассчитываю совершенствоваться настолько, что смогу связаться с любым местом в галактике.
Объективно это была правда. Субъективно же я мог передумать делиться своим трофеем. Им это не пришло в голову, а я, естественно, ничего не сказал.
Последнее возражение было отметено. Они отправились делать свои приготовления, а я свои.
Мы разместили нашу приманку в Иллинойсе. Никакой серьезной причины такого выбора, полагаю, не было, за исключением того, что мы не выносим пустыню — логичное место для строительства космодромов и космических кораблей. В пустыне слишком жарко и сухо, там чересчур яркое солнце и мало людей. Мы на свой лад любим людей, хотя они, возможно, так не думают.
Итак, выбрали Иллинойс, и если в этом и была некая несообразность, что ж, тем лучше. Космический корабль странно выглядит посреди ровных кукурузных полей? Вот и чудненько. Пусть робот-разведчик выяснит, почему он там.
Создание воображаемого корабля трудности не представляло. Легкая дымка в воздухе, зеленые поля и среди них — космический корабль, устремленный своим обтекаемым носом в небо. Снизу он был неосязаем. Фермер пахал и проходил сквозь его хвостовые турбины, даже не подозревая об этом. Единственное затруднение состояло в том, что нам пришлось сделать его невидимым сверху. Фермерский дом мы превратили в диспетчерскую вышку, а амбар стал грузовым ангаром.
Были, само собой, и побочные явления. Собаки беспокойно рычали, лаяли, а потом и вовсе убежали и спрятались в лесу. Петухи не кукарекали, куры не неслись. Молоко сворачивалось прямо в коровьем вымени и в бидонах, а все масло стало прогорклым. К сожалению, мы нечасто задействуем свои коллективные мозги, но когда делаем это, без побочных эффектов не обойтись. Однако, ни один человек в округе не заметил нас, и жизнь, по большей части, шла своим чередом.
Радио работало с помехами по всей Америке, а телетрансляции прерывались на тысячи миль вокруг. Эти нарушения были спланированы специально. Нам требовалось привлечь внимание тарелок, и это был самый легкий способ добиться желаемого. Причиной излучения предположительно была утечка энергии с нашего гипотетического межпланетного корабля.
Они явились на вторую ночь, и это было хорошо, ибо напряжение сказывалось на всех участниках замысла. Нелегко было поддерживать такую масштабную иллюзию.
Отряд летающих тарелок кружился в небе с выключенными огнями, несомненно, готовый действовать.
Они обнаружили нас и хотели посмотреть, что же это у нас такое. Но не могли узнать с воздуха, сколько бы раз ни пролетали.
Вот это, должно быть, удар для них! Они-то считали, что знают все научно-технические достижения землян до самой последней гайки, и вдруг, откуда ни возьмись что-то новое, чего здесь быть не должно.
Ближе к полуночи пятеро из них остались бороздить небесные просторы, а шестая спустилась вниз. Я был готов, и имел все необходимое при себе. Тарелка приземлилась в поле приблизительно в полумиле от нашего корабля. Вся растительность в месте приземления невидимо сгорела. Одна секция тарелки открылась, и оттуда появилась другая тарелка, но гораздо меньшего размера.
Маленькая тарелка была роботом. Я уверился в этом сразу же, как только ее увидел, главным образом, потому что у нее имелись колеса. Разумеется, ничто не указывало на то, что у живой разновидности не может быть колес, но тогда встает вопрос: что живое существо будет использовать для ориентации? Итак, это был робот, и он покинул тарелку и направился к нашему кораблю, который по-прежнему великолепно держался, устремив заостренный нос в небо.