— Что это? — с тревогой спросил он, указывая на предмет.
Он был круглым и темным, трудноразличимым на полу. Солери потребовалась секунда, чтобы увидеть его…роковая секунда.
— Ложись, — закричал он и толкнул Тэлбота за стол.
От этого движения сам Солери потерял равновесие и упал не в ту сторону. Он сделал лихорадочную попытку заползти под прикрытие стола, но только рука, все еще сжимающая портмоне, добралась до спасительного убежища.
Какой-то хаотичный звук эхом прокатился где-то рядом с Тэлботом. Он никогда не слышал ничего подобного. Времени удивиться, откуда он пришел, у него не было, ибо за ним последовал другой, еще громче.
Инстинктивно он закрыл глаза, когда ослепительная стена огня захлестнула помещение. Она сопровождалась мощнейшим тепловым взрывом, который заглушил все звуки. Как будто взяли кусочек внутренней части Солнца — не центра, но где-нибудь между ним и видимой внешней стороной — завернули в какой-то невообразимый изоляционный материал, перенесли в кабинет и сорвали оболочку в долю секунды. В ограниченном пространстве взрыв был даже еще страшнее.
Поначалу стол защищал Тэлбота. В невыносимом жаре краска и картины на стенах сгорели дотла, стулья исчезли, а огнеупорный пол вздулся, покрылся пузырями и начал испаряться. К тому времени, когда стол из толстой стали и термопластика обрушился горкой пепла рядом с Тэлботом, взрывная волна по большей части улеглась, и остался только огонь.
Клубы пара повалили с потолка, когда включилась система противопожарной безопасности. Она плохо ра-ботала, потому что большая часть ее расплавилась от взрыва. Тем не менее, вода текла и превращалась в пар.
Тэлбот попытался выбраться оттуда, но сильно обгорел. Пар и дым жгли легкие, и секция потолка обвалилась ему на ноги, пригвоздив к полу. Он видел руку — все, что осталось от Солери, — все еще сжимающую портмоне, но потом ему стало нечем дышать, и он уже больше ничего не видел и не чувствовал.
III
Какая-то смутная, стройная фигура неопределенно покачивалась перед ним. Он надеялся, что это медсестра, но видел лишь расплывчатое белое пятно, плывущее к двери.
— Можете войти, мисс Фарелл, — сказала она.
Мисс Фарелл вошла. Тэлботу она была больше известна как Рэнди, и вблизи оказалась еще красивее, чем когда он впервые увидел ее. В глазах у него теперь немного прояснилось.
— Только несколько минут, не больше, — предупредила сестра.
Рэнди присела возле него и легонько дотронулась до лица. Он почувствовал мягкое прикосновение пальцев сквозь повязку.
— Не надо ничего говорить, — произнесла она. — Я скажу все, что нужно, и это не займет много времени.
Он признательно заморгал. Не вполне удовлетворительная форма общения, но ее близость успокаивала его.
— Мы не выяснили, как та термальная капсула попала туда, — продолжала Рэнди. — Однако, ясно, что она была мощной. Несмотря на крайне маленький размер, температура у нее была не меньше полумиллиона градусов. После того, как ты достаточно поправишься, чтобы свободно разговаривать, мы попытаемся восстановить, что произошло.
Он слегка кивнул, и от этого движения боль прокатилась по всему телу.
— Ну и хватит об этом, — сказала Рэнди. — Ты поправишься. Даже шрамов не останется. Тебе повезло, ты это знаешь?
Он знал, как знал и то, что это было не только везение. Солери спас его ценой собственной жизни.
А потом она сказала нечто немыслимое.
— Все, что мы нашли от другого бедняги, это его руку, все еще сжимающую портмоне. Она обгорела, но уцелела. Я отдала ее одному из наших математиков, и он вычертил две кривые, которые, возможно, совпадут. Ты был прав насчет его феноменальных способностей. Какая жалость, что он погиб.
Потрясенный Тэлбот закрыл глаза в безмолвном протесте. Она совершает ошибку, безумную абсолютно непостижимую ошибку. Он попытался сказать ей, но в горле было лишь какое-то бульканье.
— Не хлопай на меня глазами, — шутливо укорила она его. — Это правда. Самый низкий зарегистрированный коэффициент эмпатии ноль восемь, правильно? А у того человека было ноль пять. Математик не уверен, но полагает, что, может быть, и ниже.
Она красивым жестом убрала волосы с глаз.
— Пожалуй, мне не стоило никому об этом рассказывать. Невозможно поверить что показатель, который указывает кривая, реальный. В конце концов, человеческая вера не безгранична.
И вновь он попытался сказать ей, что погиб Солери. Солери! Но повязка была слишком тугой, а его слабость — слишком подавляющей.