— Понимаю, — ответил Фрескура жестким тоном. — А еще я понимаю, что этот человек опасен. Он не Солери.
Уверенность, которую Тэлбот мало помалу начал обретать, в один миг рухнула. Он сидел, не шевелясь, чувствуя, как железные тиски страха сжимают сердце.
Тафт перевел взгляд с Тэлбота на Фрескуру.
— Ты, должно быть, шутишь? Я в состоянии узнать своего вице-президента и жениха моей дочери.
— В обычных обстоятельствах да, но этот человек — умный самозванец, — заявил Фрескура. — Он хочет заморозить проект. Настоящего Солери эта мысль привела бы в ужас.
— Не думаю, что это так важно. Каждый может изменить свое мнение. Это не доказательство.
— Доказательство сейчас будет, — заверил Фрескура. Он казался очень уверенным в себе. — Я начал подозревать его, когда он стал задавать вопросы, которые Солери не было нужды спрашивать.
— И все равно это не доказательство. — Но Тафт заколебался. Он повернулся и неуверенно воззрился на Тэлбота.
— Ты же не ждешь, что я буду защищаться от подобного обвинения, — сказал он и, тут же поняв, что это прозвучало неубедительно, постарался исправиться. — Пожар в моем офисе был не пустяковый. Правда, что я могу страдать от легкой потери памяти. Виной тому разрыв нескольких мелких сосудов головного мозга. Но это не означает, что я соображаю хуже, чем раньше.
Возможность побега исключается. По приказу Фрескуры служба безопасности перекроет все выходы в здании. А потом его обвинят в саботаже и убийстве.
Придется высидеть до конца. Если его разоблачат, единственный шанс — заявить, что какое-то время он действительно считал себя Солери. Его подвергнут психическому обследованию, но тесты на проверку памяти неточны, и у него будет неплохой шанс заставить их поверить, что он говорит правду.
— Никто не сомневается в твоих умственных способностях, — сказал Тафт. — Но есть некоторое сомнения относительно того, кто ты. Ты Эван Солери?
— Что я могу на это ответить? — отозвался Тэлбот. — А ты Эндрю Тафт?
— Это не оправдание, — заявил Фрескура со спокойной уверенностью. — Не составит труда установить твою личность. — Он резко повернулся. — Входи, Рэнди.
Дверь открылась, и в кабинет вошла Рэнди. Тэлбот был уверен, что она слушала весь разговор. Он никогда не сомневался в ее преданности, но если Фрескура убедил ее, что он преданности недостоин Фрескура забрал у нее папку. Тэлбот понимал, что сейчас будет, но странным образом испытал облегчение. По крайней мере, Рэнди ни при чем.
— Можешь идти, — резко бросил ей Фрескура. Тэлбот знал, что девушка продолжит подслушивать за дверью и порадовался, что не увидит ее лица.
— Его правая рука сильно обгорела, — между тем говорил Фрескура. — На нее пересадили новую кожу. С ее помощью мы ничего не можем доказать.
— Отпечатки пальцев? — догадался Тафт. — Старый метод идентификации, но я часто задавался вопросом, почему он приобрел дурную славу.
— Из-за распространения пересадок кожи, — пояснил Фрескура. — Но для определенных целей это по-прежнему самый точный метод. — Он улыбнулся. — В истории болезни говорится, что левая рука не пострадала. На ней пересадки не было. Отпечатки на этой руке покажут нам, кто он есть на самом деле.
Он потряс папкой перед Тэлботом.
— Этот человек подписал разрешение незадолго до твоего прихода. Когда я услышал, что он тебе сказал, мои подозрения подтвердились. Я послал Рэнди в службу безопасности за сравнительными отпечатками. Здесь результаты.
Фрескура открыл папку и посмотрел на три отпечатанных страницы, лежащие в ней. Вдруг он застыл как соляной столб и в оцепенении уставился на бумаги, пока те, в конце концов, не выскользнули из его ослабевших пальцев и, порхая, полетели на пол. Лицо его сделалось мертвенно-бледным, и он обессилено опустился на стул.
— Ну, что там? — в нетерпении спросил Тафт. — Бог мой, что вообще тут происходит? — Он подобрал листки и молча прочел их, затем передал Тэлботу. — Прости, — пробормотал он. — Я искренне сожалею. Мне не следовало сомневаться в тебе. Ни на один миг.
У Тэлбота перед глазами поплыло, когда он прочел объяснительное примечание от службы безопасности: «Сравнение отпечатков с теми, которые находятся в нашем досье, показывает, что это разрешение подписал Эван Солери. Отпечатки левой руки полностью совпадают. Отпечатки пальцев правой руки указывают на пересадку кожи, поэтому идентификация по ним невозможна».
Эмпатия спасла его. Она свела различия между двумя личностями на нет. Она сделала его не только похожим как две капли воды на человека, которого он замещал. Он теперь Солери вплоть до отпечатков пальцев. Перемена произошла не сразу; возможно, потребовалась неделя, чтобы достичь совершенства. И вот теперь он целиком и полностью Солери. Оставалось лишь надеяться, что это временно, что он заперт в чужом теле не навсегда.