— Есть и другие тесты, — сказал он Фрескуре. — Я пройду их все, включая коэффициент эмпатии.
Фрескура вяло шевельнулся.
— Он будет ноль девяносто пять, — пробормотал ученый.
— Не подначивай его, — резко проговорил Тафт. — Он совершил ошибку, это правда. Несправедливо обвинил тебя. Но тебе не стоит забывать, что ты критиковал проект, которому он посвятил свою жизнь. Он подавлен, поэтому его вполне можно понять.
Глаза Фрескуры блуждали по потолку.
— Я не мог позволить тебе остановить меня, — прошептал он.
Тафт ободряюще сжал его плечо.
— Ничто нас не остановит. Мы полетим к звездам, чего бы это ни стоило. Однако, ты переутомился. Я пришлю к тебе врача. Он лучший, хоть и строг в некоторых вещах. Он приведет тебя снова в норму.
Тафт повернулся к Тэлботу.
— Что касается тебя, мне не нравятся провалы в памяти, даже в мелочах. Хочу, чтоб ты пообещал мне, что встретишься с моим доктором после того, как он закончит с Фрескурой.
— Буду рад, — ответил Тэлбот без враждебности. — Я и сам гадал, что делать.
Тафт опять обратился к Фрескуре. Каким-то чудом тот уже овладел собой и был бодр и полон сил. Тафт окинул его одобрительным взглядом.
— Так-то лучше. Отправляйся домой и отдохни. Сегодня больше не работай.
— Ты прав, — согласился Фрескура. — Так я и сделаю. Только загляну в лабораторию и скажу ребятам, что меня пару дней не будет.
— Эван скажет им. Мы вызовем такси и отправим тебя. Ни о чем не беспокойся. Проект будет продолжен.
Они подождали, пока Фрексура улетел в аэротакси. Тафт поднялся и озадаченно покачал головой.
— Ну, я тоже пойду. Не забудь про вечерний звонок.
— Не забуду. Я непременно позвоню ей.
— Хорошо. — Тафт вытер лоб. — Вот так заварушка. У нас тут разное случается время от времени, но такого я еще не видел. — Все еще качая головой, он удалился.
Тэлбот откинулся на спинку стула и в изнеможении закрыл глаза. Он одержал победу, причем не пустячную, и это давало ему ощущение собственной прочности. Он Солери, и будет Солери, и никто никогда не обнаружит разницы.
Но вот с остальным какая-то ерунда получается. И Тафт, и Фрескура теперь вне подозрений. У него ничего нет, чтоб двигаться дальше — совсем ничего. Придется ему пересмотреть это дело с самого начала. Где-то на заводе был и остается преступный заговорщик, который не хочет, чтобы «Космические перевозки» создали идеальный ракетный двигатель. Один раз он уже убил, и не остановится перед новым убийством.
Но почему? Почему? Если бы он сумел понять, что движет этим человеком, то выследил бы его без особого труда. Почему-то кажется, что это выходит далеко за рамки обычной коммерческой борьбы.
Тэлбот услышал рядом с собой какой-то звук и открыл глаза. У стола стояла Рэнди.
— Спишь? — с улыбкой спросила она.
— Нет, просто думаю, — ответил он.
Она наклонилась к нему.
— Тогда подумай вот о чем. Я хочу уйти пораньше.
Он озадаченно воззрился на нее.
— Но работа… — начал было он.
— Работы нет, — заверила она его. — Я бы знала.
До него дошло, что Рэнди хочет, чтобы он понял: она подслушала большую часть разговора. Вероятно, заглянула в записку от службы безопасности. Тэлбот подумал о звонке, который ему предстоит сделать. У него не было ни малейшего желания позволить ей подслушать и его тоже.
— Ладно, — сказал он. — Полагаю, ты уже поняла, что я не могу играть в строгого начальника, когда ты так смотришь на меня.
Она улыбнулась ему, повернулась и ушла.
Тэлбот до самого вечера сидел в кабинете и напряженно размышлял. Домой он отправился поздно — и один.
VII
В плохо освещенном углу квартиры Тэлбот потрогал фотографию Элеонор. Вкус Солери в женщинах был весьма схож с его. Издалека Элеонор можно было бы принять за Лауру. Элеонор была, возможно, чуточку красивее, беззаботнее и капризнее, и более привычна поступать по-своему.
У него не было желания звонить ей. Он и без того, словно муха в паутине, увяз в своих отношениях с Рэнди, в трехсторонней борьбе между ним, Тафтом и Фрескурой, не говоря уж о неизвестном обструкционисте на заводе и совершенном ракетном двигателе, который никогда не будет построен.