Ему было велено ждать на бирже, пока не поступят предложения. Два дня он являлся и ждал, но для него ничего не находилось (это было частью его наказания). Потом ему сказали оставаться дома и звонить каждый день. Это было дорого, звонки стоили кредитов, и еще более нудно, чем ожидание на бирже. На бирже, по крайней мере, были люди, с которыми можно поговорить, и среди них молоденькие девушки, находившие его в высшей степени привлекательным. Он был чем-то вроде знаменитости. Мало кого увольняли с таким треском, как его.
Через несколько дней он все-таки получил работу. Странное дело, но по большей части она была в Тех-Снабе — кратковременная на несколько часов или на несколько дней. Ему поручали более ответственные задания, чем когда он работал непосредственно на них, изолировали от других техников и никогда не отправляли на завод, где он когда-то работал. Он никогда не совершал ошибок, по крайней мере, не поймался ни на одной, и не жаловался на низкую плату, которая была больше чем вполовину меньше прежней.
Другие работы поступали от ЖилСнаба. Поскольку у них против него ничего не было, оплата там была чуть выше, чем в ГТ, и условия труда лучше. Но, как назло, в ЖилСнаб его звали не часто.
От СельхозСнаба предложений не поступало, ничего даже символического. Он так разрекламировал их, и им бы следовало предложить хоть что-то. Даже если им никто не нужен, они должны были протянуть ему руку помощи. То, через что он прошел, чтобы попасть к ним — лучшая реклама для любого Генерального, но они даже не поблагодарили его.
Впрочем, ему особенно некогда было размышлять о СельхозСнабе. Его усилия были направлены на продвижение вверх. Процесс шел медленно, успех был сомнительным, если вообще был, но, как говорится, терпение и труд все перетрут. Когда-нибудь он вновь станет профессиональным служащим, а пока, если он и не зарабатывал на жизнь, то, по крайней мере, мог выплачивать кредит за дом. Может, он и испытывал горечь, но в душе у него не оставалось места для сильных эмоций, даже когда Пегги начала работать по ночам.
Она ничего не сказала ему, просто как-то раз не пришла домой, когда он ждал ее. Спустя три часа, наконец, появилась. Сандра была уложена в постель, а Ларри сидел перед камином, который работал плохо, но ремонт он не мог себе позволить. Жена выглядела усталой, но довольной.
— Работала сверхурочно? — спросил он.
— Вроде того.
Бог знает почему, но ее ответ вызвал в нем какое-то смутное беспокойство.
— Вроде того? А ты разве не знаешь?
— Знаю. Я имела в виду, что не получаю за это по сверхурочному тарифу.
— Ты взяла еще одну работу, — догадался Ларри.
— Это самое меньшее, что я могла сделать. Ты вкалываешь по-черному за мизерную плату. Еще одна работа мне не повредит.
— Мы справляемся, — возразил он. Истина была где-то рядом. У них имелись накопления, и они уходили не так быстро, как он опасался.
— Я не хочу спорить, — бросила она и направилась в свою спальню.
— По крайней мере, скажи мне, что это за дополнительная работа, — крикнул он ей вслед. Она не ответила, поэтому он пошел за ней. Пегги сняла блузку, но перестала раздеваться, когда он вошел. Он залюбовался ее точеной фигурой, особенно выше талии, изящной и женственной.
— Просвещение, — сказала она.
— Просвещение? После целого дня в Культуре?
— Ну, это же не что-то совсем далекое от моей сферы. Существует такая вещь, как вечерние курсы для взрослых. Поможет платить за обучение Сандры.
Ларри хотел верить ей. Он уже давно не испытывал такого желания близости с ней, как сейчас. Он дотронулся до нее.
Она не увернулась от его прикосновения, но уж лучше бы сделала это.
— Я устала и грязная, — проговорила она. Мне хотелось бы немного полежать перед ужином. Если ты не против.
— Не против, — отозвался он, пошел на кухню и включил режим приготовления ужина. Когда все было готово, отправился позвать Пегги, но увидел, что она спит и решил: не станет будить. Она, по всей видимости, перехватила что-нибудь между работами и нуждается в отдыхе. Мосс отправил еду в повторную заморозку и съел ее следующим утром на завтрак. Она была такой же безвкусной, как и все, что он обычно ел.