– Знаешь, у меня тоже максимально дерьмовое состояние, но не настолько, чтобы “убивать ублюдков”. И тебе не стоит, ты только что толковал про последствия, про чертово здравомыслие, а сам...
– Если ты продолжишь мысль чем-то гениальным вроде “сам с усам”, я окончательно разуверюсь в твоей адекватности, – перебил ее Кайн, заставляя вновь молча рассматривать даже самые неуловимые черты своего лица. Его глаза оставались закрыты, но она прекрасно знала: едва он вновь взглянет на нее своими глазами темнее самого крепкого кофе, один взор плетью затянет ее в поволоку мрачной, глубокой души Эстебана. И эта поволока вызывала у Штейн не меньшую зависимость. Она сама не уловила момента, когда склонилась к лицу колдуна, окутав его бледные, плотно сомкнутые губы горячим дыханием.
– Какого мрака ты делаешь, Штейн? – ровно, даже чуть устало произнес вдруг колдун. Эта неожиданная хрипотца, сорвавшаяся с его уст, распалила ее еще сильнее. Он вперился в прозелитку черными глазами, что вкупе с покрасневшими от недавнего ментального проникновения белками создавали полумертвецкий вид. Но это не отталкивало, ничуть. Напротив, ей слишком хотелось вселить в них какую-то искру, злости, возбуждения… чем угодно заполнить эту пустоту.
– Я могла бы сейчас начать что-то нести о совести, справедливости и прочей никчемной шелухе, но ты сам сказал… – вновь жарко выдохнув в прохладу его губ, прошептала Роза. От того, как вдруг колыхнулся кадык Кайна, внизу живота стянулся узел сладостного возбуждения. Настолько сильного, что она невольно заерзала на месте. Эстебан не казался удивленным, застигнутым врасплох, он хладнокровно наблюдал за ее тихим бормотанием, и только тогда Штейн сообразила, как внимательно он все это время следил за ее губами. – Ты… сам сказал, что бестолковая болтовня никогда не входила в область твоих интересов, так вот… я…
Торс парня под черным балахоном широко раздался, так шумно и глубоко Эстебан вздохнул, обреченно качая головой. Он бы мог еще и приложить ладонь к лицу, чтобы максимально выразить удивительно яркие для него эмоции, но все случилось иначе. Его длинные бледные пальцы утонули в ее каштановых волосах раньше, чем она успела это заметить.
— Mas dhakar… придется отучивать тебя от бестолковой болтовни, Роза Штейн, – декларировал Кайн и почти обхватил тонкую шею пальцами, грубым, яростным поцелуем врываясь в её призывно раскрытые уста. То какой горячей и всепоглощающей окажется волна возбуждения, накрывшая их обоих с головой, ведьма совсем не ожидала, но ей нравилось это безумие, и останавливать его она точно не собиралась. Его холодность, равнодушие с лихвой окупились бездной пылающей страсти. Ее пиджак полетел в сторону, когда взяв мимолетную паузу, чтобы попросту отдышаться, Штейн оторвалась от губ парня и поднялась с лавки, она собиралась за секунду сменить позицию, уж слишком неудобной была предыдущая, но он так смотрел на нее, что вдруг захотелось покрасоваться, спровоцировать еще сильнее. Медленно потянув за край академической юбки, Роза запустила ладони под подол, скоро цепляя кружево нижнего белья, потянула его вниз. Мгла его глаз следила за каждым движением, он прильнул губами к ее обнаженному бедру в паре сантиметров от резинки спущенных трусиков и, подняв на нее темнющий взор, сбросил ненужное белье на каменный пол, чтобы в следующее мгновение своими цепкими руками посадить ее на себя верхом.
– Чёерт…. – пылко выругавшись, ведьма сладко простонала, Эстебан с такой силой сжимал ее бедра, что наверняка она разглядит с утра на заднице карту звездного неба. Он был нетерпелив, плотно обхватив ее за талию, прижимал к своему жилистому телу, так сильно, что она чувствовала повлажневшими половыми губами твердость под его брюками, под его неизменным черным балахоном. Им было плевать, что кто-то мог войти, ему было плевать, что кто-то может услышать ее крик, когда Кайн, размашисто шлепнув ведьму по упругой ягодице, прошелся чуть шероховатыми пальцами по центру ее влажности.
– Да… – сорвалось с ее губ, когда парой жестов колдун безошибочно отыскал нужную точку, давление на которую вызывало моментальный отклик во всем теле. Легкое, влажное трение его пальцев о клитор заставило ее дрожать и суетливо пытаться проникнуть ладонью меж их тел, но все казалось бессмысленно – так сильно он вжимал ее в себя. – Чёрт тебя подери, Эстебан…
Ее стоны звучали жалобно, просяще, это злило и возбуждало одновременно, и резким рывком Роза все-таки прижала колдуна к лавке, чтобы прижавшись бедрами к его паху, упираясь ладонями в твердый торс, потереться о заметную эрекцию, только тогда его глаза заблестели. Но этого было безусловно мало. Несмотря ни на что, ни на ее пошлые покачивания бедрами, дрожь в ногах и его заметное возбуждение, Кайн все равно продолжал вести этот “танец”. Ведь длинные пальцы до того отвлеченно поглаживающие ее вход, вдруг ворвались внутрь, растягивая пульсирующие в нетерпении мышцы. В очередном стоне наслаждения она потеряла отчет происходящему и инстинктивно склонилась, из-за чего вновь попала в капкан сильных рук.