– Мне нужно идти, мастер, я спешу к Линн, – с усилием отводя взгляд пробормотала еле слышно Белавина, проигнорировав и вопрос, и неожиданную похвалу. Ректор смотрел на нее прямо, хмурился, пускай даже и позволил себе редкую улыбку, но было слишком заметно, насколько он недоволен неожиданным самоуправством. – Извините, но… нас не должны видеть вместе, тем более в такое время, я уже не наставница Розы, так что это неприлично. Да это с самого начала было неприлично.
Она попыталась обойти мужчину, все еще прижимая к себе пижаму Кэтлин Бэлл, но Тиссен преградил ей путь, ладонью уперевшись в стену позади адептки.
– Именно поэтому ты перенаправила нас в холл общего корпуса? – низко пророкотал он, склонив голову так, что их глаза оказались на одном уровне. Ее сердце зашлось частыми биениями, щеки наверняка раскраснелись еще сильнее, а по шее пошли алые пятна – так происходило всегда, едва она замечала на себе его внимание. При случайной встрече в академическом коридоре, в моменты уединения, когда она приходила докладывать о Розе. Он всегда смотрел по-особенному, или просто Соня убеждала себя в этом.
– Это вышло случайно, – с трудом вымолвила девушка, отворачиваясь. Ее суетливое перестроение действительно принесло их в главный учебный корпус, пустующий коридор освещал рассеявшийся витражами окон лунный свет, очерчивая темные силуэты застарелой, но ухоженной мебели. Ректор прижимал ее к стене в нише за гранитной статуей одного из мыслителей, но в безопасности Белавина все равно себя не чувствовала.
– Ты расстроена, родная, я вижу. Причина? – бархатистый голос заставил ее вновь взглянуть на своего обладателя. Из-за заправленных до локтей рукавов его рубашки он запястьем соприкасался с распущенными пшеничными локонами, в которые снова так хотелось запустить пальцы. Он касался ее совсем недавно, слышал ее стоны, дрожал сам от сумасшедшего напряжения, желания быть в ней, но его маленькая адептка снова что-то решила.
– Я не расстроена, мастер, позвольте уйти, и прошу, не зовите меня так, – пробормотала она, старательно удерживая в узде эмоции, готовящиеся вырваться наружу и сдать ее с потрохами. Природа ее расстройства понятна – элементарная ревность, но кто она такая, чтобы ревновать ректора? Адептка судорожно вздохнула и сжала вещи Линн в руках, с усилием и болью, словно пытаясь задавить внутри желание прикоснуться к мужчине, которого совсем недавно целовала, который целовал ее и делал еще более сводящие с ума вещи. Похоже, она совсем забыла, ради чего пришла в Убежище три года назад.
– Нет, родная. Ты скажешь, в чем дело, – словно издеваясь повторил Тиссен и все-таки отнял ладонь от стены, прохладными, грубоватыми пальцами касаясь мягкой кожи на девичьей скуле, чтобы повернуть ее лицо к себе, чтобы снова смотреть в глаза, сминая все видимые и невидимые препятствия между ними. София спешно зажмурилась: она знала к чему приводят его прикосновения, тело хорошо помнило, к чему они привели в прошлый раз, но теперь, после увиденного слова Офелии уже не казались излишними.
– Зачем вы продолжаете всё это… Для чего я вам теперь, господин Тиссен? Я самого начала понимала, что всё это не просто так, но всё же никогда не была готова к этому, вся эта борьба за внимание – это не для меня, поймите, – наконец отозвалась она, открывая глаза, смело встречая недоумевающий ректорский взгляд. Его темные брови не расходились с самого начала их разговора, а теперь мужчина и вовсе выглядел озадаченным. Пытаясь скомкано объясниться, адептка только всё усложняла, как просто было бы просто сбежать.
– О чем ты, София? Какая борьба за внимание? Ле Клерк всего лишь работа, ответственность, отголоски прошлого, – уже обеими ладонями он обнимал ее лицо, и в какой-то момент Белавиной показалось, что она готова наплевать на всё и попросить поцелуя, попросить даже о большем, том, чего они так и не успели сделать. Наверное, к лучшему: одно дело жить с мечтательной влюбленностью, другое с разбитым сердцем.
– Хорошо, пускай прозелит… Ле Клерк это всего лишь работа, но я-то с самого начала была лишней, – тяжело проговорила адептка, пытаясь не обращать внимание на то, как плотнее утопают пальцы мастера в ее волосах. – Вы узнали от меня о Розе всё, что хотели. Вы слишком заняты борьбой с еретиками, борьбой за Розу с ней же, еще и убийство делегата, Капитул, проректор… я… я не хочу быть обузой, девочкой, которую поманят в нужный момент, и она прибежит.