– Скорее всего вызвали на выволочку. Хотя Тиссену наверняка плевать на комитеты, и комитеты об этом точно знают, там только Виткова может раскланяться, для этого ее вызвали, наверное, – Бруно наконец оставил свое запястье в покое и откинулся на изогнутую спинку уличной скамьи, бросая короткий взгляд на лежащую под забытыми учебниками газету. – Читала про покушение? Рид держал Тривэйл под контролем, и только уехал – убийство делегата. Естественно, чьи-то мамочки и папочки сильно запереживали за свои ценнейшие чада. Пусть переводятся. Знаешь, если выбирать между Веденским университетом с мажорами-лоботрясами с одной практикой в неделю, и Академией, которую возглавляет самый могущественный колдун Убежища, с которым шутки плохи, то я лучше буду убит еретиками здесь, чем умру от скуки и стыда в столице.
При упоминании мастера Соня с трудом сглотнула возникший в горле ком. Этан почти боготворил ректора, особенно после случая с Эстебаном и Ангеликой: как только последствия вышедшего из-под контроля ритуала были окончательно ликвидированы, профессорский совет Академии заседал с вопросом исключения Кайна, на что Тиссен лично наложил вето, чем вызвал недовольство многих, но не Бруно. И дело бы вовсе не в личности Эстебана или слухов о том, что его выгородила мать, ректор пошел против всего совета – это Гаэтано уважал.
– Сколько совпадений. Мастера нет, маршала нет. Делегат вдруг оказывается за периметром вместе с наследницей Основательницы, причастность мистрессы почти очевидна, я не понимаю, почему она до сих пор не… может ее не в комитет науки вызвали? – пробормотала София негромко, пытаясь не думать о том, как изменилось бы отношение Гаэтано к Тиссену, узнай он о том, сколько раз глава Академии вызывал адептку к себе после отбоя, и что делал с ней на своем рабочем столе, пускай и всего один раз.
– Адептка Белавина, я вас не узнаю, вы что обвиняете собственное начальство в убийстве делегата и ждете, когда его наконец посадят лет примерно на тысячу? – подтрунивая, прошептал Бруно и приблизился, чтобы убрать с ее лица плотную русую прядь, выпавшую из заплетенной наспех косы. Его янтарные глаза блеснули, когда Соня нервно сжала губы и немного суетливо вскочила со скамейки.
Белавина отлично знала этот взгляд друга и, дождавшись, пока он поднимется следом, вышла из ивового укрытия. В последнее время ей все меньше хотелось показываться на публике, она и раньше не была популярна, а теперь и вовсе все чаще замечала косые взгляды студентов – все слишком хорошо помнили, кто именно наставлял прозелитку, оказавшуюся наследницей бывшей ректорессы. Этан тем временем не позволил себе открытого недовольства, он одернул форменный китель и, поравнявшись с однокурсницей, продолжил, будто и не было этой мимолетной неловкости:
– Кстати о периметре, я слышал утром разговор Ромеро с Шортом-младшим: ректор поручил усилить контуры периметра, а в дежурства будут выходить по двое преподавателей. Похоже беготни от привратника будет еще больше.
Соня улыбнулась, невольно высматривая в лицах встречающихся на пути студентов одну, ставшую частью ее жизни прозелитку. В Амфитеатре собирались все, кроме разве что находившихся в лазарете бедолаг, и Розы не было ни среди первых, ни среди вторых. Первым делом Белавина навестила Линн, все еще находящуюся под наблюдением медмагов, чтобы справиться о ее самочувствии и оставить злосчастную пижаму, глядя на которую теперь будет вспоминать то, как ректор держит Штейн на руках, а девушка просит его остаться. Думать о големе Витковой не хотелось вовсе, слишком трусливо она сбежала из того коридора, даже не потрудившись придумать для марионетки толковую версию.
– Убийство же все равно произошло за первым контуром. Они опасаются, что культисты вернутся? За Розой? – отвлеченно спросила адептка, замечая, как Этан сморщился. Если Бруно и видел напряженность Сони, то намеренно не задавал вопросов. После прошлого разговора он вообще старался не вспоминать о Штейн.
– Возможно. А может просто что-то еще случилось, а мы и не в курсе.
– Думаешь, мастера выдвинут новым делегатом?
– Нет, думаю, если бы он хотел, уже давно бы сделали. Будет забавно, если делегатом станет Виткова, у нее тогда совсем этот ее одуван из волос отлетит от собственной важности, – Этан остановился, в конце дорожки начинались ступени к замковой террасе, с которой открывался живописный вид на Сертонское озеро, оно окружало Академию по северо-востоку и часто притягивало парочки, стремившиеся к уединению. На террасе, расположившись за кованым столом вместе с троицей свитков и парой учебных материалов, устроилась рыженькая подопечная старосты-чародея, она казалась бледнее обычного.