– Что будем делать? – повторила, пытаясь обратить его внимание на себя.
А ректор продолжал молчать, и эта невозмутимость изрядно раздражала её, привычка Тиссена не посвящать в свои планы уже дала пару гнилых плодов. Роза прекрасно понимала: лишний раз не следует действовать ему на нервы, колдун и так был чертовски зол. Еще бы... с завидной частотой в Академии теперь случалась какая-то ерунда начиная от нападений, заканчивая убийствами. По слухам в прошлом году Тиссен вообще не появлялся в Сертоне, потому-то видимо он и походил на злобного коршуна. Наверное, охмурять дам в столице Убежища с важным ректорским статусом на плечах куда приятнее, чем следить за кучкой молодых колдунов то и дело пытающихся прикончить друг друга.
Мужчина вдруг усмехнулся ни с того, ни с сего, хотя до того с его лица не сходила уже ставшая привычной хмурость. Уронив взгляд себе под ноги, Роза занервничала, черные прогалины голого асфальта напомнили темную венозную кровь и неплотно завернутый в ткань отрубленный женский палец. Ее вновь замутило, и она заговорила, чтобы хоть как-то отвлечься от подступающей к горлу тошноты, и плевать, что Тиссен похоже совершенно не был настроен на разговоры.
– Я так и не поняла, как это происходит, – пробормотала ведьма в недвижимую спину, ректор слегка повернул голову, и Штейн почти торжествовала: наконец-то он перестал напоминать ледяную глыбу. – Как работает время? Мне говорили, что в Убежище оно идет гораздо быстрее, а по факту выходит всё наоборот: как здесь успела пройти зима, если уходила я по осени. А по ощущениям и вовсе каждый день в Убежище словно целая неделя.
– Время – плотная, но управляемая материя. Человеческая теория относительности работает только для этого мира, “парадокс близнецов” – самое близкое объяснение движению пространства-времени по ту сторону условной завесы, – равнодушно, по-менторски разъяснил он, вот только Роза не поняла ровным счетом ничего. Да и был ли в ней этот исследовательский интерес? Главное для нее сейчас: сторожившая ее каменная горгулья наконец заговорила.
Ректор тем временем наконец оторвал пристальное внимание от бликующих огнями подсветки окон закусочной и обошел юную ведьму, двигаясь в сторону кучи сваленных автомобильных шин. Когда его высокая фигура почти слилась с ночным мраком границы леса, Роза ринулась следом, и только тогда до нее дошло очевидное: колдун целенаправленно шел к их с Кларой особняку. Только откуда маг из другого мира знал о том, куда именно строить портал, чтобы выйти на нужную тропу и не заплутать в густой чащобе, чтобы не оказаться в периметре контролируемой оккультной полицией территории проживания зарегистрированной ведьмы?
В полумраке кромешного соснового леса осторожный лунный свет отражался от не по-весеннему белых сугробов, одеялами укрывающих корни деревьев, тропа к дому оказалась привычно истоптана, и это внушало Розе какую-никакую надежду. Автомастерская с закусочной остались позади, ведьма ускорилась, пытаясь успеть за широким шагом Тиссена, который не оборачиваясь шел вперед. Полы его темно-серого пальто развевались, и от этого зрелища Штейн почти начало знобить.
– Когда я только пришла в Убежище, Грир ждала меня вместе с остальными, почему все пришли в одно время и в одну точку, если уходили в разное? – снова спросила она, шумно вздохнув прежде, в глубине леса воздух показался еще более сырым и от того холодным. – И откуда куратору вообще становится известно о том, кого встречать у портала? Никакого отбора не существует? Сертон принимает всех?
– Для этого и существуют проводники. Они находят прозелитов в одно время и в одном месте, разрывая пространство в том моменте, в котором они должны оказаться, – низкий ректорский голос разрезал возникшую в моменте тишину. Роза почти споткнулась о торчащий из земли корень, но вовремя заметила препятствие, а Тиссен продолжил. – А что касается отбора: состав вступительного курса известен уже за месяц до начала учебного года. С тобой ситуация иная, но надо сказать, я ждал тебя гораздо раньше.
– Ждали? Да вы мне льстите, ректор, – не удержалась от комментария Роза и ухмыльнулась, когда заметила, как недовольно он покачал седой головой. Отчего-то ей вспомнилась бывшая наставница: типичная отличница Белавина выбрала типично не подходящего для своей карамельной любви мужчину. Вместо того, чтобы перейти в горизонтальную плоскость со вполне доступным, без сомнений горячим Бруно, она решила остановить свой наивный выбор на птице совершенно другого полёта. Хотя глядя на широкий разворот плеч, порой пронзающий стальной взор, и вслушиваясь в бархатистый голос, даже в Штейн волей-неволей просыпался интерес.