– Поэтому инквизиторы не могут пройти портал сами? – отвлеченно продолжила ведьма, разглядывая тьму между стволами деревьев, которые с трудом она бы сумела обхватить. – Им нужен проводник, чтобы не потеряться в пространстве между мирами?... Ох…
С ее губ сорвался невольный вздох: с такой силой Роза врезалась в спину Тиссена, решившего остановиться посреди пути ни с того, ни с сего. Литые мышцы под плотной тканью темно-серого пальто показались ей настолько твердыми, что впору было радоваться, как она чудом не расквасила себе нос. Уже готовясь излить возмущения, Штейн открыла рот, но недовольный ректорский ответ опередил.
– Да. Иначе не они пройдут сквозь время, а время пройдет сквозь них, – почти прорычал он. Большей злобы в его голосе ведьма слышала разве что в Убежище, перед той унизительной процедурой, отголоски которой донимали ее до сих пор.
– Так и появляются безликие? – тихо уточнила она.
Тиссен кивнул и пошел дальше, так и не объяснив своей странной вспышки гнева. А впрочем, Роза не особенно ждала объяснений, ведь впереди из-за раскидистых вечнозеленых ветвей показался ее… дом. Когда-то она была уверена, что ни за что не станет по нему тосковать, что всепоглощающее желание сбежать не только из этих стен, но и буквально из этого мира, реализуется и заменит ей всё. Но знакомые стены, обитые темной, кое-где бурой доской, резные старинные окна, заснеженные конусообразные крыши, с которых особенно громко скатывался снег, когда Штейн коротала зимние вечера в своей комнате на чердаке – всё это сдавило ее сердце каким-то еле уловимым чувством.
Ведьма двинулась вперед к занесенным снегом ступеням, чтобы подняться к высокому порогу и скорее коснуться бронзовой дверной ручки – на мгновение ей даже почудились переливы неспешной, драматичной мелодии, раздающейся из глубины темного, холодного дома. Она бы вошла внутрь, вновь увидела рыжие кудри Клары, подпрыгивающие каждый раз, как тетка увеличивает темп, двигаясь в такт музыки из-под своих… отрубленных пальцев. Повсюду кровь. Кровь обагрила белые клавиши, запутанными дорожками стекая по лакированной поверхности вниз, к изножью рояля. “Чертовка, вот чего ты добивалась?”, - проскрипел ставнями дом голосом Клары, Роза почти всхлипнула, с трудом пуская в легкие морозный воздух, она сделала очередной шаг, минуя следующую ступень, а на ее предплечье сомкнулись вдруг крепкие пальцы.
– Замри, – приказал мужчина и до боли сжал ее руку. Штейн никак не могла сфокусировать расплывающийся взгляд, казалось будто кто-то кистями размазал красную краску перед глазами. Горло саднило, словно в глотку засыпали горсть битого стекла, Роза пошатнулась, желание бежать прочь билось в артериях настоящей необходимостью, но Тиссен продолжал силой удерживать ее.
– Пустите! – сквозь боль прокричала она, в ушах стоял гул, и даже собственный крик оказался заглушенным пудом уложенной вокруг головы ватой. Ректор выругался, вытянул что-то из кармана пальто и с треском керамики сломал, бормоча: “...belamos… tressila..”. Едва ли ведьма уловила что-то большее, кроме неизвестных ей слов, но невидимая магия старого мира подействовала. Хватка мужчины на предплечье ослабла, а сам он, сбросив осколки с ладони, поднялся по ступеням к порогу. Высокому Тиссену не пришлось тянуться, он просто поднял руку вверх – под самый карниз – и вытащил наружу что-то напоминающее связку сухоцветов, плотно стянутых друг к другу тонким пластиком кожи.
– Черная белена, мандрагора и заговоренная рунами кожа. Ковен себе не изменяет, – холодно изрек он и отбросил находку вниз, в снег, который тут же растаял под сполохом синего пламени, пожравшего в пепел ведьмовской узел. Штейн судорожно дыша не могла отвести взгляда от серых, кажущихся металлическими глаз ректора, в тот момент, когда сверкнуло пламя они и вовсе показались нечеловеческими. Мужчина равнодушно встретил ее внимание и развернулся, снова вытаскивая из кармана очередной амулет. Доски пола жалобно прогнулись под тяжелыми шагами, и ведьма вновь почувствовала мистическое присутствие колдовства.
– Что это было? Какое-то отпугивающее заклинание? – просипела Роза, ухватившись за основательный столб из дерева, поддерживающий карниз крыши. Тиссен снова промолчал, кончиками пальцев он чертил символ на стекле двери, и в какой-то ему одному известный момент, распахнул ее. Открывшийся незваным гостям вид удручал: мрачная, промерзшая, безжизненная комната, забытая лестница, отцветший, осыпавшийся букет в антикварной вазе на постаменте, а справа зияющий тьмой проход в гостиную. Ведьма занервничала сильнее, перед глазами все еще стояла пугающая картина играющей на рояле Клары, истекающей кровью, смотрящей на нее - прямо на нее – с обвинениями, с разочарованием.