Похоже снегопад прошел совсем недавно, время суток походило на раннее предрассветное утро, снег скрипел под ботинками, а щеки холодило свежей влажностью. Должно быть это место куда севернее их с Кларой дома, по крайней мере, Розе хотелось бы верить, что в своих предположениях она приблизилась к истине. Темно-серое пальто Тиссена ярко выделялось на почти черной облицовке стен, когда ректор взмыл по ступеням высокого порога и остановился у резной, потрепанной временем двери. Та же вдруг распахнулась, и на гостей снизу вверх уставился мальчик, крошечный… пяти-шести лет в рубашке устаревшего кроя и темно-коричневых брючках.
– Здравствуйте, - деловито поприветствовал он и как-то по-взрослому прищурился. – А мне Дюдя сказал, что вы идете. Дюдя это мой друг, вон он полетел! Он ворон, когда я вырасту, я тоже хочу стать вороном!
Роза инстинктивно обернулась, туда, куда указывал тоненький, бледный пальчик хоть и серьезного на вид, но всё же ребенка. Мелькнули черные вороньи крылья и почти сразу скрылись под карнизом. Ведьма вновь уставилась на малыша, за спиной мальчишки в старомодном, удивительно небогато обставленном холле показалась плотная женщина, а за ней в проеме арки высунулось по меньшей мере восемь детских голов разных возрастов.
– Обязательно станешь, – уверил Тиссен и чуть присел перед мальчиком, поднимая ладонь. В ректорских руках магия творилась с поразительной скоростью: мановение пальцев, секунда, и на плечо к ребенку опускается искрящаяся колдовским сиянием небольшая птичка. – Но ведьмаком быть еще лучше, правда?
Штейн сдержала детский порыв наступить на полы его пальто, что застелили дощатый пол. Каждый раз, как творилась магия, она изнывала от зависти и нетерпения. Инициация должна наступить меньше чем через месяц, и каждый новый день словно отодвигал ее все дальше. Когда же и она сумеет коснуться кончиками пальцев этой сумасшедшей энергии? Мальчик тем временем радостно подпрыгнул и побежал к друзьям хвалиться магическим питомцем, освобождая проход поднявшемуся Тиссену, который впрочем и не спешил его занимать.
– Мирабелла здесь? – коротко спросил мужчина, дородная дама покачала головой и мотнула головой в одной ей известном направлении. “Она в охотничьем домике, с гостем”, ответила она и выставила грудь колесом, упираясь пухлыми кулачками в полные бока, будто бы Тиссен собирался сдвигать ее с дороги. Роза мысленно хихикнула – ненужные фантазии сами собой возникали в голове.
– Это что, приют для ведьмачьих детей? – бросила ведьма в спину колдуна, когда тот, поблагодарив женщину, бодро спустился с порога и решительно ступил на заметенную снегом, хоть и истоптанную тропу. Ректор не ответил, да ответ и не слишком требовался, Штейн буквально кожей ощущала внимательные взгляды из многочисленных окон, провожающие их в сторону леса. Всё вокруг было каким-то зловещим, отталкивающим грубой, мистической жутью, будто порождение самого страшного кошмара, в котором тебя преследует мысль, что вот-вот произойдет нечто ужасное. В конце концов ведьма поежилась и отвела взор от стен поместья: незавидная доля ведьминских сирот на самом деле мало ее волновала.
Охотничьим домиком оказался бревенчатый неприметный сруб, достаточно ухоженный, чтобы проводить в нем время не казалось вынужденным обстоятельством. Ректор заметно спешил, не размениваясь на церемонии, его тяжелая рука с грохотом встретилась с ладной деревянной дверью, пока вокруг стояла абсолютная тишина. Даже витающие над остроконечными крышами вороны не издавали ни звука, в воздухе ощущался запах магии, пряной и крепкой как выдержанное виски. Только если к грозовому присутствию Тиссена Роза уже привыкла, то новая энергия выстрелила по ее рецепторам уж слишком ярко.
– И кто там так громко думает! – послышался по ту сторону звонкий женский голос. Осознание стрелой пронзило виски, и Штейн ошалело уставилась на главу Академии, желваки на мужском лице заметно выделились, будто он крепко сжал челюсть, чтобы не рассмеяться – наверняка по-злодейски. Ведьма наконец сложила два и два: бабушкин артефакт перестал работать, как только она пересекла завесу старого мира, отрываясь от привязки с Источником. Тиссен точно читал ее мысли всё это время! “Ректор, вы чертов…”, не успела она сложить эмоции в предложение, как дверь распахнулась.
– Мирабелла.
– Алард? Матерь всех ведьм, сколько лет прошло, как же я рада тебя видеть! Привет, – ошеломленно выдохнула женщина и, поднявшись на носках, потянулась к ректору, а тот (удивительное дело!) приветственно обнял знакомую. Тщательно сдерживаемая насмешка на лице преобразовалась в почти искреннюю улыбку, по крайней мере подобного проявления чувств Роза в ректоре еще не видела. Улыбка Тиссену шла – делала его моложе по меньшей мере на десяток лет. Объятия всё длились и длились, Штейн уже было начала что-то подозревать, вот только деликатные прикосновения совсем не намекали на интимный характер их взаимоотношений. Куда-то на второй план ушло недовольство, она ведь успеет высказать всё, что думает, когда они вернуться в Убежище. Так что пока во все глаза разглядывая загадочную Мирабеллу, Роза не могла не констатировать очевидного: эта женщина была крайне эффектна.