– Ловят тех, кто нарушил правила, кто забыл о безопасности. А эти легенды уже давно распространяют полусумасшедшие каготы, которым попросту не хватает магической силы, чтобы перейти завесу миров, – делегат выдохнул перченый дым и поднял с пола осколок тарелки, сминая окурок о битый фарфор. – Когда открыли Новый Свет, переселенцам тоже твердили, что те умрут в море или от голода в колонии. Сейчас же мы заключили перемирие с морем и голодом. Ведьмам хватило могущества создать себе новый мир, Инквизиции теперь принадлежит этот, и зачем им в таком случае останавливать тех, кто желает его покинуть?
Юная ведьма буравила Кассиана немигающим взглядом. Его свободно лежащие черные волосы слегка вились, открывая хищное лицо, щетина оттеняла бронзовую кожу, а золотые глаза, что вскрывали до внутренностей, буквально заковали в клетку. Он вновь допрашивал ее, только на этот раз каждое его слово стреляло в мишень, попадая ровно в наименее защищенные ею точки.
– И для чего тогда сопровождающие? Почему порталы прячут? – сквозь зубы спросила Роза, скрестив руки на груди. Тиссен потерял интерес к разговору, медленно потягивая из кружки напиток. Он остановил свое внимание на пейзаже за окном, кулаком упираясь в столешницу кухонной тумбы. Испещренное едва зажившими ранами тело делало ректора похожим на восставший труп, но даже несмотря на это, мужчина выглядел удивительно умиротворенно, будто бы не его пару минут назад распластанным на длинном столе с трудом возвращали к жизни.
– Таких как инквизитор Смолов не мало, – хмыкнул Сивер, не поведя и бровью. – Многие не согласны с перемирием, другие грезят о захвате обоих миров, подписью в Договоре многовековую вражду не перепишешь.
Ни о каком Договоре Штейн до этого разговора не имела понятия, да и кто бы ей о нем рассказал? Смолов, желающий использовать ведьму в качестве проводника? Клара, отрицающая любую возможность для Розы уйти в Убежище? Да и какой смысл в этом Договоре, если то и дело кто-то пытается его нарушить.
– Но колдуны не перестают бороться, скрываться. Оккультная полиция все еще преследует многих ведьм, – ее голос почти сорвался, но Штейн продолжила. – В чем интерес Ковена отправлять сильнейших магов по ту сторону, если и здесь не спокойно. Почему не оставить себе резерв этого могущества?
Делегат шумно вздохнул и, поразмыслив, потянулся за новой сигаретой. Заметная щетина на его лице оттеняла мужественные, даже немного грубые черты. Но таким уж привлекательным Сивер Кассиан Розе уже не казался.
– Им не нужно это могущество, за могуществом они могли уйти еще тогда, когда Убежище было создано. Многие решили остаться, они считают старый мир своим, и их притязания вполне справедливы, – мужские губы плотно сжали сигаретный фильтр, а золотые глаза продолжали следить за юной ведьмой, что стояла по ту сторону стола, стараясь не демонстрировать страх, заставляющий дрожать ее узкие коленки. – Однако сила порождает внимание оккультной полиции, Инквизиция все еще прикрывается простыми людьми. Тем, с каким упорством стережет их покой. Тайна магии остается тайной, потому и приходится делать выбор. Ныне в Ковенах ценится не дар, а знания. Для них настоящее могущество это древние ритуалы, которые черпают энергию из материала, плоти и зависимостей. Одаренные “свободной” магией от рождения считаются эгоистичным наследием прошлого, которое только отдаляет их от нового идеала.
“Материала и плоти”, повторила девушка про себя, вновь перед ее глазами возникли образы. Полная янтарного масла медная чаша, расположенная в сложно сплетенном венце из засохших цветов и пожухлых трав, багровая кровь и кусок отнятой плоти.
– И как можно мириться с этим на протяжении стольких лет? Как можно мириться с тем, что собственный дом стал клеткой, а ты – лишь пародия на предков, владеющих настоящей магией… – глухо спросила она.
– Когда стоит вопрос выживания, Роза, смириться можно почти со всем. Это и отличает разумных существ от менее разумных, – низкий ректорский голос вмешался резко, оборвав Штейн на полуслове. Тиссен с тихим стуком опустил кружку на тумбу и развернулся всем телом, уже ставшим привычным суровым стально-серым взглядом заставляя подопечную замолчать.
Его словно перестало разом интересовать и заснеженное поле за окном, и кофе, и собственные, наверняка ноющие раны. Сфагнум на его теле напоминая островки мха, выросшего на обнаженной коже, ректор небрежно стер кровь со лба, еще сильнее пачкая алым седые волосы. Мышцы на его груди пришли в движение, заставляя чернильного дракона лениво пошевелить крылом. А Роза думала лишь о том, как побольнее уколоть ректора в ответ, его замечания о разумности не прошли мимо. Вот только у задумчиво потирающего губы большим пальцем Кассиана, сжимающего другими кончик тлеющей сигареты, снова родились собственные планы: