– Меня вот что интересует, Ле Клерк, что ты планировала делать, когда инквизитор решит действовать, не дождавшись обещанного? Что, если бы Алард не вмешался? В чем заключался этот твой без сомнения гениальный план?
– Я… я… – растерялась она. – Мне нужно было попасть в Убежище и не умереть по пути в него, только и всего. Я не хотела потерять возможность стать настоящей ведьмой, не хотела прозябать здесь и вскрывать кроликов за толику могущества. Я хотела узнать, что стало с бабушкой, хотела сделать свою жизнь лучше, что здесь еще объяснять, не было никакого плана!
– Ты не ответила на мой вопрос, пигалица, – хмыкнул делегат и снова затянулся, с легким прищуром окинув прозелитку насмешливым взглядом. Ректор за его спиной нахмурился, так плотно сжал челюсти, что желваки на его лице волнами поднялись к бледным скулам. Когда Тиссен сделал медленный шаг вперед, наступая с таким кровожадным выражением, что Роза намеренно твердо уставилась на Кассиана, игнорируя животный инстинкт попятиться, уж слишком унизительно это смотрелось бы со стороны:
– Я пошла к инквизитору, потому что Клара меня не слушала! – почти прокричала она, тут же жалея о глупом порыве, будто крик смог бы убедить видавшего и не такое политика, а затем резко махнула рукой на ректора, почти ткнув в него пальцем. Тот остановился, поднял недоуменно брови. – Тиссен вскрывал мою память, у него и спросите, лгу я или нет…
– Я пыталась тебя защитить.
Женский голос, прозвучавший в повисшей вдруг тишине, болью пронзил ведьме затылок и осел грузом где-то в районе ее трусливо замершего сердца. Мгновение назад она хоть и сдавала позиции в споре с двумя колдунами, однако держалась стойко, а теперь… ей едва хватало сил, чтобы дышать. К горлу подкатил ком, который Штейн с трудом удалось сглотнуть, чтобы воздух прошел дальше в легкие. Развернулась Роза не сразу, ей потребовалось несколько секунд, чтобы поверить собственным ушам. Ошибиться было невозможно: заметно осипший, но неизменно мелодичный голос, почти неуловимый, но все еще узнаваемый шлейф парфюма, который она могла собрать из пучка особых трав, находясь буквально где угодно. По-ребячески настороженно прозелитка наконец оглянулась, боязливо избегая женских глаз, слишком страшно было встретиться взглядами. Собранные в небрежный пучок рыжие кудри уже не казались такими упругими как раньше, неглубокие когда-то морщинки на лице словно очертили, подчеркнув рельеф светло-оливковой кожи. Она была облачена в простое, невыглаженное платье, с наброшенной на плечи дубленкой с серым, меховым воротником, в которой всего несколько часов назад вместе с ректором уходила Мирабелла. Муфта, скрывающая ее руки, оказалась из того же меха.
– Здравствуй, Клара, – произнес ровно Тиссен, нарушая возникшее молчание. Пульс застучал в ушах Розы. Ее интересовало одно: что пряталось там… под серым мехом этой мягкой на вид муфты, прошло ведь не так мало времени, чтобы раны не успели зажить полностью. – Столкнуть Инквизицию и свой Ковен было умно. Благодаря этому ты до сих пор жива.
Несмотря на расфокусированную картинку перед носом, Штейн все же заметила, как тетка смотрит прямо на нее, но все еще боязливо рассматривала то ее дубленку, то муфту, намеренно не встречая прямой взгляд. Отчего-то факт их знакомства с ректором не стал удивлением, все-таки Клара являлась дочерью Основательницы, к ней всегда относились с уважением даже ведьмы местного Ковена. Но как сказал Тиссен? Столкнуть Инквизицию и Ковен было умно? Через секунды до Розы дошло, о чем именно шла речь: тетка сыграла козырной картой, их маленький клан все еще принадлежал Ковену, и не отреагировать на посягательство собственности ведьминского круга ведьмы не могли, поэтому в их доме и творился такой бедлам. В нужный момент там встретились ведьмы с инквизиторами, и чем закончилось это столкновение она прекрасно видела сама.
– Здравствуй, Алард, да, мне вновь повезло. А ты почти не изменился, в отличие от меня, разве что… уже совсем перестал носить рубашки? – отозвалась Клара в ответ, на что Тиссен коротко хмыкнул и почти улыбнулся.