– Эта золотая молодежь мне уже костью в глотке встала. Я не отчислил их с Эстебаном еще в прошлом году. Видимо, зря, – в его могильном тоне послышалась сталь присущая его могуществу, та самая сталь, с которой начался учебный год, та, с которой он отчитывал студентов в холле, когда половина старших курсов созерцала иллюзорный концерт.
- Она потеряла отца… Это серьезный удар, мне не стоило… – прошептала Соня и замолкла, едва Тиссен вновь склонился, целуя на этот раз отмеченную шрамом сторону покрасневшего лица.
– А ты могла потерять глаз. И смерть отца ее оправдывает?
– Нет, мастер, – обмолвилась осторожно, от этого ледяного голоса ей захотелось снова спрятаться под одеяло или хотя бы приглушить непривычно яркий свет. – Не оправдывает, но она ведь уже получила наказание. Профессор Шорт назначил ей отработки. И думаю, этого достаточно.
– Достаточно? Сомневаюсь. Я ослабил контроль, если они думают, что могут творить всё, что пожелают – они ошибаются.
Неожиданно резко он оттолкнулся от матраса и поднялся с кровати, выпрямляясь во весь свой сводящий ее с ума рост, обмякшую под тяжестью сильного тела Белавину окутало зябким холодом. По лицу Аларда Тиссена едва ли можно было прочесть его намерения, но Соня отчего-то четко уловила одно: если она сейчас не остановит мастера, повернуть назад уже будет нельзя.
– Стойте! Послушайте… – она подскочила, ухватившись за манжету белой рубашки. Стоя на коленях у самого края кровати, София потянулась к мужчине, пшеничные волосы рассыпались по ее плечам. В ярком магическом свете оказалась слишком заметна граница остриженной длины, и без того казавшиеся темными глаза Тиссена почернели.
– С волосами это сделала тоже Ангелика? – по скулам мужчины прошлись желваки, а челюсти сжались еще сильнее. Адептка обхватила жилистое предплечье обеими руками и покачала головой. Это все было неважно, не теперь!
– Господин Тиссен, это ведь всего лишь волосы. Вы сами только что сказали: плевать на всё и всех. Прошу, не уходите, я не хочу, чтобы все заканчивалось так. Давайте так, я пойду с вами, пойду, куда вы хотите, а вы забудете про Ангелику, про все это, не станете ужесточать ее наказание, договорились? Пообещайте мне.
Явно не ожидавший подобного поворота событий, ректор поднял бровь.
– Заканчивалось? И кто из нас страшный манипулятор, дорогая? – скепсис в глазах колдуна не внушал уверенности, так что Белавина нахмурилась еще сильнее сжимая его руку. – Обещаю. Наказание Форци не изменится. Идем.
– Уже? Мне бы одеться.
– Нет нужды, только накинь что-нибудь.
21
Ректорский дом, как и прочие корпуса академии, был возведен за половину века после образования Убежища. Однако, в отличие от остальных построек, он меньше всего подвергался реконструкции, оттого и выглядел куда проще своих помпезных соседей. Заросшие виноградным плющом стены из красного кирпича делали особняк похожим на загородную резиденцию европейского аристократа. Резные высокие окна здесь наполнялись обычным, прозрачным стеклом, а не замысловатыми витражами. Лежащие на паркетном полу ковры и стены, затянутые расписным шелком, в котором бликовал мягкий свет от золоченых бра, создавали ощущение уюта и уединения. Ухоженная старинная мебель казалась нетронутой, всё говорило о том, как редко хозяин появляется здесь. По комнатам ходил сквозняк, а в коридорах стояла умиротворяющая тишина до тех пор, пока пространство не разорвал рев портального пламени.
– Скажи, если станет холодно, растоплю камин, – мужские руки отпустили ее плечи, когда переход замкнулся в конечной точке. Сполохи ярко-фиолетовой магии не обжигали, пламя дрожало и ревело, нехотя подчиняясь колдовскому приказу. Ректор действительно сильно устал, решила Соня, его тщательно сдерживаемое могущество силилось вырваться наружу.
Адептка поежилась, утонула в тапочках глубже, нервно сжимая пальцы ног. Когда слепящее сияние стихло, она сумела рассмотреть обстановку вокруг. Мастер перенес их не в холл своего дома, не даже на лестницу или коридор второго этажа, он направил портал прямиком в хозяйскую спальню. На оливковых шелковых стенах не висело ни одной картины. В отличие от изобилующих богатством увешанных академических коридоров ректорская обитель выглядела достаточно аскетично. Теплый магический свет от люстры под высоким потолком позволял разглядеть остатки былой роскоши: золотая каминная решетка со следами нагара плотно придвинута к дымоходу, на невысоких колоннах камина из мрамора вырезан античный сюжет, у бархатной широкой кушетки с вышитым абажуром замер изысканный торшер, огромная кровать из темного дерева с резным массивным изголовьем и лакированными столбиками по обе стороны изножья застелена простым темно-серым бельем. Всё кричало о другом времени, о другом владельце: Алисса Ле Клерк не жалела на себя денег, а Алард Тиссен же напротив пытался упростить нарочито замысловатый интерьер.