– Свет… – сумела прошептать сквозь горячие стоны и посмотрела ниже, встречая темный, возбужденный взгляд, когда Алард скользнул левой ладонью по гладкому лобку под сорочку, накрывая сначала живот, а затем находя тяжелую грудь. Было видно, как раздражают его слои одежды, но задирая ткани до ее талии, он вновь увлекался ласкам, забывая обо всем остальном.
– Всё ещё можешь думать?… Мой промах, – прохрипел низко мужчина, сжимая пальцами упругий холм, и вновь впился ртом в нежную влагу. София простонала громче, путающийся в локтях кардиган сковал ее руки, но девушка все же дотянулась до седовласой макушки, погружая пальцы в стальные пряди.
Она даже не могла вообразить подобного, лаская себя тихими вечерами в одинокой комнате, даже не смела представить того, что видела теперь своими глазами, ощущала всем телом. Лоно пульсировало все сильнее, адептка была слишком близка к оргазму, мягкому, влекущему, но жесткие мужские пальцы коснувшиеся мокрой кожи в ложбинке между ягодиц отвлекли. А затем… Алард сделал это одновременно: сжал взбудораженный сосок и вонзился двумя пальцами в требующее чего-то твердого влагалище, вырывая ее крик.
– Ах…
Один толчок, затем следующий, накрывая большим пальцем изнывающий клитор, Тиссен мастерски брал ее двумя прочими, не разрывая плотного контакта. Левой рукой мужчина освободил полную грудь, задрав сорочку до самой шеи, его плотно сжатые челюсти исходили желваками, а темно-серые глаза изучали всё: от темно-розовых вершин сосков до влаги, что оставалась на его пальцах. Белавина замерла, часто дыша раскрытыми губами, не отводила от любимого взгляда. Рука ректора ускорилась, пальцы входили быстрее, жестче, под нужным углом так, что изнутри по телу девушки расходились удары яркого наслаждения. Когда Соня выгнулась навстречу его толчкам, накрывая пальцами сильную ладонь сжимающую до синяков грудь, тяжелое мужское тело нависло над ней.
– Еще… пожалуйста, еще… – сладко шептала адептка, глядя Аларду в глаза, за очередным вскриком и канонадой проникающих рывков, она вскинула бедра, сжимая мышцами влагалища пальцы, которые даже тогда не прекращали движений. Влажные мужские губы накрыли ее кричащий рот, Соня почувствовала солоноватый привкус поцелуя, когда мастер обнял предплечьем ее шею и буквально вытряхнул из нее оргазм. Бедра дрожали, влага ощущалась повсюду, а раскрытые полы рубашки, которая все еще оставалась на ректоре, совсем не мешали ей прижиматься обнаженной грудью к его испещренному рубцами торсу.
Веки стали пудовыми, и девушка закрыла глаза, губы мужчины поднялись к виску, а ее собственные ладони соскользнули вниз, туда, где в расстегнутой ширинке брюк она так явно чувствовала его эрекцию. Алард вновь шумно вздохнул.
– Мм, моя Соня… спи, – бархат его голоса прозвучал над ухом с предостережением, поцеловав в висок вновь, мужчина одернул ее сорочку и поднялся. – Я в душ, скоро вернусь.
Ей не хватило духа ни задать волнующий вопрос, ни посмотреть ректору в глаза после того, как адептка заметила вздыбленный бугор на расстегнутых, чуть приспущенных брюках. Змеиный хвост вился еще ниже, чем она ожидала, вероятно вплоть до изгиба бедра. Господин Тиссен настолько плотно прижимался к ней, что как только покинул, прохлада спальни сковала холодом ее взмокшее тело. Соня Белавина пыталась дождаться главу Академии из душа, как бы неловко это не звучало, но завернувшись в серое одеяло она уснула прежде, чем мужчина вернулся.
“Эгоистично не стал тебя будить, чтобы вернувшись в следующий раз все еще чувствовать твой запах в своей постели. Я зачаровал цепочку на пару-тройку стихийных порталов. Зачарование в кулоне всё то же. Я бы не ушел просто так, если бы переносил тебя сам. Как ты тогда сказала? Нет необходимости в нашей связи? Опровергаю, адептка Белавина. Есть. И теперь это действительно необходимость.
Ты безупречна”.
Желтоватая линованная бумага с неровным левым краем была когда-то страницей в блокноте. София всматривалась в последние два слова дольше положенного, удивительно, но, кажется, прежде она никогда не видела ректорский почерк. Хлесткий, резкий, но отлично читаемый.
Она проснулась от внутреннего толчка всего несколько минут назад, судорожно осматривая пустующую спальню пыталась найти следы вчерашней страсти, но комната казалась почти нежилой. Тяжелые портьеры отрезали солнечные лучи от проникновения к изножью широкой, разобранной постели, бра с наступлением рассвета прекращали подпитываться артефактом-генератором, потому в спальне стоял легкий полумрак. Адептка отчего-то засмотрелась на банкетку, как ни в чем не бывало стоявшую на положенном месте, во сне Соня похоже совсем выпуталась из кардигана. Тот почему-то лежал на бархатной кушетке неподалеку, там, где должно было лежать окровавленное пальто, а на кровати рядом должен лежать сам ректор. Вот только ни пальто, ни ректора в комнате не оказалось. Она почти была готова убедить себя: ночное безумие ей приснилось, но обстановка вокруг и записка со вложенным знакомым серебряным кулоном, который Соня оставила всего несколько дней назад на столе в кабинете господина Тиссена, говорили обратное. Белавина не сразу заметила, что под разлинованным листом на свободной стороне постели что-то лежит. Серебряная цепочка приятно холодила ладонь, когда девушка подняла бумагу и прищурилась: в носу защипало, а глаза повлажнели. Будь мастер рядом, она бы точно расцеловала каждый дюйм его сурового лица.