Смена персоналий у кафедры произошла слишком быстро, шагнувшая на место ректора женщина в возрасте с пышной гривой золотистых волос, крупными жемчужными серьгами, поправила светлую накидку из своего персикового костюма и улыбнулась так, что вызвала моментальное отторжение. В детстве Роза терпеть не могла детский сад, потому как старающаяся выглядеть добрейшей женщиной заведующая на самом деле являлась сумасшедшей истеричкой. И абсолютно такое же впечатление создавала “Госпожа Виткова”. Едва Тиссен отступил от кафедры, над аудиторией развеялась какая-то мистическая тишина, даже несмотря на то, что ректор все еще стоял на возвышении, адепты явно расслабились, вероятно, после того, как тяжелый темный взгляд главы Академии не сверлил в каждом втором место для взаимоуважения.
– Поблагодарим ректора за такую проникновенную речь, – сладко пропела Виткова, создавая паузу для аплодисментов, затем разворачивая наманикюренными пальцами плотный пергамент, пробежалась взглядом по написанному и вновь заговорила. – Наверняка для наших юных дарований следует объяснить порядок действий. Для каждого из вас утвержден тьютор – сопровождающий маг из числа адептов старших курсов, который как раз и будет той самой персональной поддержкой и опорой, о которых говорил ректор Тиссен. Я буду вызывать вас поименно, прошу лишь не падать в обморок от переживаний, такое у нас уже было. Итак, Кэтлин Бэлл. Тьютор – Эдна Томас.
Сидящая рядом с Розой Линн едва заметно вздрогнула от звучания собственного имени, взгляды профессорского состава с возвышения сошлись на курчавой макушке Бэлл, Штейн едва ли не выругалась вслух, опасаясь, что соседку придется выталкивать к “сцене” и выдохнула, когда спустя секундное промедление Кэтлин все же поднялась со стула, спешно направляясь к ступеням. Там, почти столкнувшись со своим тьютором, она оказалась на возвышении первой, немного косо поглядывая на невысокую, но сильную на вид молодую колдунью.
Так, одни за другими сменялись лица, ей пришлось сдержать волнение и подступающую хмурость от судорожно мелькающих мыслей. Кем будет тьютор самой Штейн? Отчасти ей хотелось утереть нос тому блондину, ведь будь он ее “наставником”, она наверняка сумела бы его “удивить” в самом “хорошем” смысле этого слова. Распределение адептов и прозелитов на взгляд обывателя не подвергалось какой-то системе: кому-то доставались тьюторы-адепты, кому-то адептки, без привязки к полу прозелита. Лишь одно Роза знала совершенно точно: попытки контролировать ее потерпят крах, решит она этот вопрос хитростью или грубой силой – все будет зависеть от того, кому с ней не повезет.
– Роза Штейн. Тьютор – София Белавина, – словно заведенная марионетка она подскочила с места, вероятно, чтобы разглядеть среди адептов ту самую, но лишь случайно наткнулась взглядом на лениво насмешливое лицо блондина. За негромкими аплодисментами, сопровождающими девушек до возвышения в центре амфитеатра, слышались короткие смешки, и Роза наконец увидела ту, что должна стать ее личным наставником на ближайший год. София Белавина оказалась высокой, полноватой, хоть и симпатичной русоволосой девушкой. На ее фоне Штейн наверняка покажется миниатюрной, и этот факт даже немного грел самооценку Розы. Старательно завитые в легкую волну ухоженные волосы явно были главной гордостью Белавиной, но особенной популярностью она похоже не пользовалась.
Они поднялись к профессорскому составу друг за другом, Штейн едва не закашлялась от едкого цветочного парфюма Витковой, что продолжала недвижимо стоять у трибуны. Останавливаясь напротив ректора, Роза и София протянули левые руки, открывая запястья. Идея с браслетами-маяками, о которых рассказала Линн, совсем не нравилась Штейн, но такую предосторожность можно было понять. Тиссен надевал артефакты на прозелитов и тьюторов сам, вполне возможно побочно активировал между предметами какую-то связь. Роза была на голову ниже Белавиной, а уж по сравнению с ректором и вовсе казалась полуросликом, поэтому вскинула руку чуть выше, когда Тиссен приблизился к ней первой.