Соне показалось, или на слове “возмущающихся” Офелия бросила в ее сторону свойственный лишь ей взгляд, видимо, чуть дольше знакомая с Розой куратор успела заметить своенравный характер Штейн, да и у Грир все же было преимущество – мастерские ментальные навыки, все-таки не зря именно она занимала свое место.
– Это, собственно, всё, что я хотела сказать, не забудьте забрать табели, до инициации у вас выходит три месяца, так что займитесь работой, – контрастные, кажущиеся стеклянными глаза Офелии улыбались, глядя на кислые лица наставников, “обрадованных” известием, что ходить за подопечными придется еще чаще. – Не вешать носы, адепты, зато остальную половину года будете почти отдыхать, почти, разве что пытаться ликвидировать причины случайного колдовства, а так… почти отдых. Идите на обед, и да, София, задержись, пожалуйста.
Адептка едва ухватилась за подлокотники кресла, приподнимаясь, как внимание куратора заставило ее опуститься обратно. “Если речь снова пойдет о…”, – пульсировала в голове Белавиной лишь одна мысль.
– Я хотела поговорить с тобой о Розе, это очень важно.
“Роза, Роза, Роза, Роза”. Соня была наставницей Штейн всего два дня, а уже успела собрать целый спектр проблем разной жесткости: от убийства колдуна еретиками до внимания Тиссена, о котором мечтала весь прошлый год. Казалось, будто само присутствие Штейн в ее жизни вдруг начало притягивать совершенно сумасшедшие события. Но самое главное: она была наставницей Розы всего два дня, а уже слышала ее имя чаще, чем свое.
– Прости, дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? Ты, кажется, побледнела, – Офелия вышла из-за рабочего стола, придерживая тяжелый подол своего викторианского платья, ненавязчивая магическая дымка притянула к креслу Белавиной соседнее кресло, а над головой девушки мелькнула сетка заглушающих чар. Похоже, разговор и впрямь предстоял серьезный, раз уж Грир решила повесить на свой кабинет “Шумовую завесу”.
– Все в порядке, просто тяжелый день, совсем недавно закончился допрос, приезжал дознаватель, – пробормотала в ответ Соня, когда женщина присела напротив нее.
– Да, я знаю, – кивнула Офелия и сжала черные губы. – Еще знаю, что не должна тебе говорить того, что хочу сказать, но я переживаю за тебя, Соня. Ты слишком хороший человек для всех этих путаных интриг и борьбы за влияние, они не пожалеют тебя, если им придется выбирать. Я узнала, что ты будешь наставницей Штейн слишком поздно. Если бы не эта случайность, то все это тебя не касалось, и мне очень жаль, что с твоей и так тяжелой судьбой тебе не повезло и на этот раз. Но я уже не могу ничего изменить, Соня. Не могу.
– Что… – протянула адептка, непонимающе хмурясь и качая головой. Грир протянула руки к ее ладоням, и бархатистая ткань перчаток погладила бледные пальцы Белавиной. Офелия будто боролась с собой до последнего – решала сказать или не сказать. – О чем вы?
– Ты должна пообещать мне, Соня, что никто не узнает о том, что я тебе скажу, ни твои друзья, ни Лоран, ни Виткова. Ни в коем случае не Виткова! И сама Роза не должна об этом знать, следи, чтобы на ней всегда был кулон, что она носит, – она говорила все эмоциональнее, все сильнее сжимала ладони девушки. – Ректору все известно, но он не пожелал посвящать тебя в детали, а я не хочу, чтобы ты стала первым блоком защиты, если Роза будет в опасности. Поклянись, что сделаешь все, чтобы никто не узнал!
Страх в глазах Офелии не на шутку пугал, всегда подчеркнуто сдержанная, почти безэмоциональная Грир на самом деле была в ужасе.
– Клянусь, что сделаю все, что смогу, мадам, – не отводя взгляда от обеспокоенного лица куратора, Белавина сжала женские ладони в ответ. И тогда она заговорила.
– Дело в происхождении Штейн, она не просто ведьма из старого мира…
* * *
Роза Штейн
“В чужой монастырь со своим уставом не лезут”. Клара любила повторять эту опостылевшую Розе поговорку каждый раз, когда племянница снова решала делать “по-своему”. И плевать, что “монастырь” может быть сомнительным, а “устав” и вовсе вызывать подозрения. Несмотря на все, в момент, когда малознакомый студент-старшекурсник затаскивает прозелитку в нишу в стене, застав в совершенный расплох, у Штейн в голове вновь звучит голос тетки. Только плевать хотела Роза на чужие уставы, особенно в таких щекотливых ситуациях. В плотном полумраке она едва распознает черты пускай и привлекательного, но за мгновение ставшего опасным молодого колдуна, однако ей не требуется зрение, чтобы определить как близок к ней парень, и куда конкретно нужно бить.