– Собственно этого я и ожидала, – голос куратора их группы заставил Розу пораженно замереть в дверях собственной комнаты, она успела немного успокоиться, прежде чем добралась до комнаты, но вид незваной гостьи на ее личной территории моментально заставил вскипеть. Ходячая готическая иллюстрация лениво рассматривая легкий беспорядок в комнате с этой своей исключительно ровной спиной, затянутой в черный бархат и сложенными под грудью руками в перчатках выглядела в обычной обстановке чем-то инородным, чем раздражала Розу еще сильнее.
– Я собиралась идти к вам после того, как положу свои вещи, – едко прошипела Штейн в ответ, хмуро поглядывая на равнодушное лицо магессы. – И позвольте узнать, госпожа Грир, по какому праву вы без предупреждения явились в мою комнату? А еще с чего вдруг мне было отказано в посещении города? Я очутилась в новом мире без личных вещей – благодаря вашим стараниям, и вы запрещаете мне покидать Академию, не думаю, что вашему начальству понравится то, как вы обращаетесь с прозелитами.
На белой, натурально белой коже Грир не проступило ни морщинки, когда та свела черные брови на переносице. В какой-то миг Штейн показалось, что угроза начальством сработала, но Офелия лишь укоризненно покачала головой, едва ли не цокая от недовольства.
– Мое начальство вполне устраивают мои методы, прозелит Штейн, – Розу обдало ледяным официальным тоном куратора, и Грир продолжила, под шорох подола собственного платья приближаясь к ведьме. – Во-первых, как куратор группы прозелитов я имею личное, закрепленное документами, право посещения любой комнаты обоих общежитий, если та закреплена за чародеем, коего я курирую. Доселе никаких претензий касательно этого не поступало, но можете попытаться. Что же, идите к самому господину Тиссену, раз вы так настроены, поскольку я подчинена ему напрямую. Во-вторых, отказ на поездку в город – результат вашего промаха. Вы так и не сдали объяснительную по случившемуся в пабе “Эстрелла-Бланка”, хотя был установлен определенный срок. В-третьих, полноценный набор личных вещей для вполне себе сносного существования предоставляет Академия, так что необходимость в срочных покупках не так остра, как вам кажется.
– Да что изменила бы эта объяснительная? – возмущенно выпалила Роза, только после осознавая, что куратор сменила обычно снисходительный тон на подчеркнуто официальный, видимо, слишком сильно задели слова о собственной квалификации. – Я и понятия не имела, куда иду и на что соглашаюсь, если и стоит кого-то винить, то точно не меня. Вы прекрасно знаете, что благодаря своей наставнице я оказалась в том баре, поэтому смысла что-то писать я не вижу. Знаете, что? Объяснительная – всего лишь причина. Думаете, я не понимаю, что это попытки поставить меня на место?
– Смените тон, прозелит Штейн, вы забываетесь, – светлые глаза куратора недобро сверкнули, Штейн в тот момент и сама понимала, что перегибает, однако, вовремя остановиться – никогда не было ее чертой. – Мне стоить напомнить, для чего вы здесь? Если хотите овладеть магией и заработать себе ту цену, которой считаете стоите – потрудитесь жить по этим правилам. Не устраивает – вход в города Убежища вам, Роза, будет заказан. И стоил ли весь пройденный вами путь такой упрямости? Проявляйте свой характер в учебе, для начала и этого будет достаточно.
Со всё той же неестественно ровной спиной Офелия обогнула молодую ведьму и уже направилась к выходу, как ее остановил уже не такой громкий, но все еще упрямый тон:
– Отпустите меня в город. Мне это нужно.
Грир не издает ни звука, но будто берет паузу, чтобы подобрать слова.
– Объясню иначе, Роза. Этот запрет существует для вашей же безопасности. Однако, если это действительно что-то срочное, вы всегда можете попросить помощи. Дам вам совет, прозелит Штейн. Нельзя победить в шахматной партии, двигаясь только вперед.
Прозелитка лишь раздраженно фыркнула в ответ, но куратор уже скрылась за дверью комнаты сертонского общежития. Затяжной разговор все равно ни к чему не привел, Роза как заведенная игрушка ходила по комнате кругами прежде, чем окончательно убедиться: она попадет в Тривэйл любыми путями, и один из них меньше всего понравится куратору, наставнице Белавиной, а то и самому ректору.