Белавина мановением пальцев немного усилила притяжение металла между каркасом тяжелой двери и замковым механизмом. Та скоро захлопнулась, отрезая любопытствующего коменданта от сбегающей на ночь глядя студентки. Софии совсем не хотелось так демонстративно избегать разговоров, но она лишь трусливо ускорилась, бросившись в сторону основного корпуса. За прошедший месяц она не раз проделывала этот путь, но в этом вызове ректор сильно припозднился.
Солнце успело уйти за горизонт, осветив академические башни закатными лучами; адептка готовилась ко сну, не выпуская из рук учебник углубленного курса магических трансформаций, когда низкий, знакомый голос ворвался в сознание связным импульсом: “Адептка Белавина, жду вас в своем кабинете через двадцать минут”. Стоило ли сомневаться в том, что уже через десять, спешно облачившись в ученическую форму, девушка почти дойдет до главного корпуса и, воровато оглядываясь, поднимется по лестнице на этаж ректорского кабинета.
С очередной ступенью сердце отбивало гулкую дробь. С тех неосторожных слов в ее комнате, сказанных мастеру почти месяц назад, Тиссен перестал проявлять к ней то внимание, о котором она все еще тайно мечтала. Соня отчетливо помнила, каким хмурым предгрозовым взглядом он окинул ее лицо в тот раз; и с того момента он не допускал никакого личного контакта, удерживал явную дистанцию и соблюдал официальность в общении, касался только успеваемости и личных интересов Розы Штейн. Белавина начинала ненавидеть себя за эту трусость. “Испугалась, что будет слишком больно, когда наставничество над Штейн закончится, и он о тебе забудет? Теперь наслаждайся равнодушием”, – убеждала она себя, но с каждой встречей все равно пыталась уловить в словах мастера какой-то намек или проявление если не нежности, так той страсти, с которой его бедра вжали ее дрожащее тело в тот первый раз, когда они остались наедине. Он не мог действительно хотеть ее, не мог, это всего лишь манипуляция, чтобы влюбленная адептка полностью отдавала себя работе и слежке за ценной подопечной, но… с каждым днем внушая себе такую простую мысль София отчего-то не испытывала облегчения, что сумела проскочить эту ловушку.
Секретарь очевидно отсутствовала, но дверь в кабинет главы Академии оказалась слегка приоткрыта, и адептка остановилась перевести дух прежде, чем войти в комнату, что оказалась пустой.
– Поднимайтесь наверх, – донесся до нее тяжелый мужской голос. София до сих пор не понимала, как ректор ощущал ее присутствие, встречая ее стоя спиной у шкафа с материалами или вовсе находясь в другой комнате, если только не проверял постоянно связь по ее парным с Розой браслетам. За выступающей стеной студентка поднялась по искусно вырезанной витой лестнице, и почти сразу почувствовала явный запах железа.
– Мастер? – позвала девушка, и ее голос слегка дрогнул.
– Вы умеете шить, адептка Белавина? Насколько мне известно, вы успешно сдали курс по целительству, – она нашла его наскоро окинув взглядом незнакомую комнату: Тиссен опирался локтем о каминную полку, вороша разгоревшиеся дрова латунной вилкой, и повернулся к адептке, как только она оставила позади последнюю ступень. – Не кричать. И не пугаться.
Приказной тон сработал как нужно, Соня попросту потеряла дар речи, а испугаться и не успела. Мастер выпрямился во весь свой исполинский рост, а Белавина почувствовала, как внутренности сворачивает в нервных импульсах. Темно-фиолетовая рубашка ректора не скрывала крепкий, рельефный торс, ведь полы этой рубашки разодранными шмотами насквозь пропитавшимися бурой влагой свисали к бедрам мужчины. Он глубоко и шумно дышал, отчего сочащиеся кровью рассечения, что зияли на его обнаженной груди, приходили в пугающее движение. Он истекал кровью, но не отводил от нее взгляда.
– Вы должны сейчас же сесть, господин ректор! – воскликнула София, на что Тиссен лишь растянул посеревшие от кровопотери губы и безразлично качнул головой, будто это последнее, что он собирается делать. – Мастер, магическая энергия пытается заместить экстренную потерю физиологической, вам может казаться, что сил еще…
– Я знаю, родная, знаю, – произнес своим глубинным, обволакивающим голосом мужчина, и Соня молча сжала губы, едва справляясь с бешеным ритмом собственного сердца. Ну зачем он снова это делает? Она решилась сделать к ректору несколько скорых шагов, чтобы пускай и насильно утянуть его на широкую, длинную софу, занимавшую большую часть этой комнаты, предназначенной для отдыха или неформальных переговоров, но остановилась на половине пути. Рывком Тиссен содрал с себя остатки рубашки и швырнул пропитанную кровью ткань в пламя в камине, что вспыхнуло еще ярче, пока колдун бормотал сопроводительное заклятие.