Белавина не стала задавать вопросов, она молча приблизилась и, осторожно дотронувшись до литого предплечья, потянула ректора к одному из диванов. Соня пыталась не пялиться на раскинувшегося по всей левой руке мужчины чернильного дракона, старалась не замечать клубком свернутую змею-татуировку над поясом мужских брюк, хвост которой уходил еще ниже, силилась не слишком останавливать взгляд на рельефе сухого торса, на христианском, серебристом кресте на тонкой цепочке, венчающей крепкую шею. Все это было отпечатками его наверняка долгой жизни, жизни, которая студентки-третьекурсницы точно не должна касаться.
– Почему вы не перенеслись в лазарет, мастер? Или к профессору…
– Мне достаточно тебя, – ей показалось, или его голос слегка охрип, должно быть силы истекали все быстрее. Он устало откинулся на спинку софы и вытянулся во весь рост, нахмурившись, когда стенки поврежденных резкими движениями ран вновь потянулись, грозясь закровоточить. Визуально ранения не прорывались до внутренних органов, но Соня все равно пустила анализирующее заклятие, легкой люминесцентной пылью опустившееся на наиболее опасные повреждения.
– Это… “Нечестивые стигмы”? – с дрожью в голосе адептка обеззаразила раны, торопливо накладывая магические связки на разорванную плоть, она действовала без толики сомнения, прекрасно помнила, как проводила практические в лабораториях Академии в прошлом году, отчетливо знала, как магия сращивает живые ткани, и сколько ее сил придется на это потратить. Но ее все еще поражало, как после заклятия такого уровня, ректор не то, что стоять на ногах, но и говорить мог.
– Они. Похоже нужно похвалить Норикер за такую внимательную студентку, – негромко проговорил Тиссен, Белавина бегло взглянула на мужчину и, смутившись отвела взгляд, ведь он не пожелал разрывать зрительный контакт первым. Глава Академии не следил за ее руками, не контролировал создание целительской структуры, но в нужный момент вдруг поймал ее ладонь, прежде, чем она потянула энергию для сращивания ран. – Стяжку проведешь за счет моего резерва, София. Должен предупредить, что самообладание в такие моменты подводит.
– Мастер, но… – начала было она, но мужчина резко потянул ее за захваченную руку и с легкостью, несмотря на ее далеко не хрупкую комплекцию, заставил буквально нависнуть над собственным израненным телом. Он полулежал, а она едва управлялась с удержанием равновесия. Прохладная ладонь Тиссена прижала ее перепачканные в крови пальцы к своему солнечному сплетению, кончиками ногтей она касалась драконова крыла на ректорском плече, и первый прилив чужой энергии заставил Соню наполнить легкие воздухом.
Он не издал ни звука, когда адептка свободной рукой формировала целительские пассы, отслеживая сращивание окровавленной плоти. Пара седых прядей упала на покрытый бисеринками пота лоб ректора, в какой-то миг мужчина сильнее нахмурился, и только по этому короткому проявлению чувств Белавина хоть как-то смогла сориентироваться.
– Ты так задумчиво прикусываешь губу, будто хочешь поцелуя, – выбил он дух из нее одной фразой и посмотрел затуманенным взглядом из-под полуприкрытых век. София ничего не ответила, как можно было отвечать, когда нужно было перенаправлять струящуюся чужую энергию в формирование более-менее рабочей структуры для заживления не таких уж и простых ран? Она не отвечала, но не могла не почувствовать, как раскраснелись щеки, когда свободная мужская ладонь коснулась ее чуть дрожащей ноги, а длинные пальцы заметно ощутимо скользнули по затянутой в капрон коже под коленом и издевательски медленно направились выше.
– Господин Тиссен… – глухо прошептала она, рука ректора неумолимо двигалась вверх, собирая край юбки, попутно сминая и бесстыдно обнажая то, чего Аларду Тиссену точно не следовало ни видеть, ни ощущать.
– М?
– Что вы делаете? – едва сумела выдавить из себя Соня, все еще пытаясь концентрироваться на процессе заживления. А ректор же будто намеренно отвлекал слишком острыми прикосновениями крепких пальцев, сжимающих мягкую, но упругую плоть. И вот когда рука мужчины почти по локоть скрылась под подолом ее юбки, а ладонь жадно смяла ягодицу, Белавина испуганно пискнула и подалась назад: в этот момент равновесие окончательно ее подвело.