– Она уже ненавидит тебя, дружище, – коротко отрезал Маттео, в то же время лениво разминая пальцы и чуть склонился, позволяя волосам почти полностью скрыть лицо. – Я рассчитывал, что Лика увидит-таки самое интересное, даже пришлось устроить небольшой спектакль ради такого, но это ты запер ее в периметре, Эстебан. Не позволил помочь отцу. Это ты сделал. Так что она точно тебя ненавидит, мне почти не пришлось ничего делать.
Роза не сдержала ругательств, теперь первопричина того неожиданного поцелуя сформировалась в пазл из ярко-неоновых букв, что пестрели над театральной сценой: “Спектакль”, дамы и господа! В центральной ложе главный зритель – делегатская дочь, которая не упустит возможности проследить за тем, куда ее “мужчина” уводит свою “любовницу”. Занавес! До зубовного скрежета простой и эффективный план.
– Клянусь, я с таким удовольствием прикончу тебя за нее, и никакое правосудие за убийство делегата меня не опередит, ублюдок, – черные глаза Эстебана врезались в соперника, его голос затвердел, а блондин лишь усмехнулся.
– Кто сказал, что меня коснется это правосудие? Она… – Маттео небрежно махнул подбородком в сторону Кэтлин. – …уже никому ничего не расскажет, пусть будет благодарна, что хоть жива осталась. А оставшиеся свидетели передо мной. Ангелика видела лишь то, что ее отца захватили еретики, остальное скрыла воронка. Штейн? Видела, но воспоминания прозелита не вскрыть без судебной росписи. И кому в итоге поверят, дружище? Зарвавшемуся мусорщику, увлеченному полутрупами, с которым у Форци были личные счеты, внучке Основательницы-предательницы, которую Тиссен прячет от Капитула, или мне, протеже мистрессы и случайному студенту, которому было поручено доставить прозелитку к делегату, когда культисты вероломно решили напасть? Тиссен не посмеет меня судить в одиночку.
Основательницы-предательницы? Будь ее руки свободны, Роза бы точно вцепилась в блондинистые волосы: без сожалений, без осторожности.
– Ты выставляешь мою мать своим преимуществом? Ты рехнулся? – поднял бровь Кайн, устало качая головой. Странно, но от накрывшей его ярости не осталось ни следа: то ли последние рывки отняли последние силы, то ли слова Альтера все-таки достигли нужного результата.
– Мы с тобой оба знаем, что твоя мать любит больше справедливости – власть. Она – наше преимущество, Эстебан. Ее исключительную репутацию запятнал бы сын-убийца, а рисковать благосклонностью моего отца она уж точно не станет. Думаешь, она упустит возможность, когда место делегата освободилось? Сомневаюсь. Поэтому Форци прикончили еретики, дружище. И никак иначе.
Ведьма хмуро следила за расплывающейся улыбкой менталиста, от кавалькады мыслей возникающих в ее голове тошнота подступила к горлу. Весь этот план: замысел Витковой? Ведь не просто так она направила Альтера сопровождать прозелитку до места назначения? Но зачем тогда спешить с подтверждением родства, зачем рисковать жизнью сына, будь еретики заодно с Витковой стали бы записывать Кайна в пленники? Зачем убивать делегата, если можно вывести Розу в одиночку? Хотя Виткова вполне могла одним решением пристрелить сразу двух зайцев: освободить делегатское кресло и избавиться от наследницы Основательницы?
– Я ведь не просто так тогда в первый раз вышла за периметр, Альтер? – парой слов Роза врезалась в молчаливую перепалку взглядами. – Тогда… когда мы договорились, что ты проводишь меня в Тривэйл.
– Верно, он хотел посмотреть на тебя.
В мимолетно возникшей фантазии ей захотелось увидеть, как именно воплотил бы свое обещание Эстебан, но стычка привлекла культистов, и все трое явились к Альтеру, заставляя его прервать свое “торжество”.
– Сколько времени понадобится Офелии, чтобы найти нас через мой браслет? – тихо проговорила Роза, пока еретики заняли Маттео разговором. Один из колдунов стоял к пленникам спиной, его сцепленные на пояснице руки двигались, перебирая нити магической энергии, вероятно оттого ни единого слова Штейн расслышать так и не сумела. Очередное колдовство.