– Все со мной нормально! – буркнула прозелитка, вновь отвлекаясь на блуждающую за занавеской тень. – Кто это там ходит?
Эти теплые карие глаза, что привлекли ее внимание с самого начала, теперь стали раздражать, особенно с учетом того, что смотрели на нее как на умалишенную. В доли секунды Роза заволновалась, а вдруг с ней и впрямь что-то не то, и вопрос о тени окажется окончательным подтверждением проблем с головой, но Джастин даже не повернулся, он перелил жидкость из колбы в невысокий стакан и протянул его ведьме:
– Профессор Зальц. Он проклятийник. С твоей подругой все оказалось не так легко, как с тобой, – произнес он лишь после того, как Штейн проглотила снадобье, скривившись от едкости травяного (на вкус) сбора. – Она жива, Роза!
Крикнул он ей уже в спину и не стал останавливать, когда девушка выпуталась из одеял и, всучив стакан медмагу, ринулась к месту стыка занавесок. Кончики её пальцев коснулись материала, и ткань со стрекотом, который обычно издает иллюзорное колдовство, отодвинулась, выпуская прозелитку наружу. Она выскочила в просторную залу с высокими белоснежными потолками, низко свисающими со сводов газовыми лампами и стоящими в один ряд койками напротив. За массивной стеклянной изгородью виднелась пара таких же белоснежных дверей, и кроме них, казалось, в лазарете больше никого нет. Первый шаг в сторону соседней кровати, также укрытой занавесью, дался ведьме непросто. Кэтлин Бэлл была в сознании, она сидела у изголовья больничной койки, опираясь на заботливо подложенную под спину подушку, ее курчавые волосы выглядели только-только расчесанными, отчего окружали ее голову большим пушковым облаком, на чуть опухшем лице покрасневшие от слез глаза казались еще воспалённее из-за бледно-голубой больничной рубашки. В руках она держала то ли блокнот, то ли тетрадь, а ее пальцы крепко сжимали деревянный, самый обычный карандаш.
– Профессор… Отойдем на пару минут? – донесся голос Джастина из-за спины, мужчина с рыжими бакенбардами в изумрудно-коричневом костюме кивнул и, извинившись, покинул пациентку. Он выглядел чересчур добродушным для колдуна, работающего с проклятиями, но Роза уже привыкла, что ее фантазийные стереотипы в Убежище и ломаного эра не стоили. Она так и не сдвинулась с места, пока Линн не моргнула первый раз, до того момента взирая на нее твердым, внимательным взглядом.
– Линн, что с тобой? – выдавила тихо ведьма, удержавшись от желания прикусить губу, такой дурной привычки за собой она раньше не замечала, но тут вдруг испугалась своих же слов? Почему? Не потому ли, что чувствовала вину? Но с чего ей корить себя? Не она привела Кэтлин к северным воротам, не она подвергла ее опасности. В груди Штейн защемило от зрелища, как Бэлл инстинктивно ворочает потрескавшимися губами, но с них не слетает ни звука, а уже после, насупившись, она опускает голову, чтобы начертать на блокнотном листке свои мысли и показать их ей. Ответа на заданный вопрос уже не требовалось, Маттео не лгал, когда говорил тогда, что Линн уже никому не сумеет ничего рассказать.
“Тебя должны были везти в столицу. И ты солгала мне. Дважды”. Отрывистые слоги исказили знакомый почерк, теперь соседка писала четче, заметно разделяя слова, а ведь раньше ее конспекты порой было сложно расшифровать. Дважды? Какой была ее первая ложь? Вероятно, Бэлл имела в виду родство с Алисой Ле Клерк, она ведь еще тогда поняла, что Роза чего-то не договаривает, и теперь убедилась во всем окончательно.
– Я… – приоткрыла губы ведьма и под пронзающим взором подруги захлопнула их. Это иррациональное чувство вины и пугало ее, и злило одновременно. – Я не говорила тебе, потому что ты не должна была этого знать, Линн. Это тебя не касалось. Ты сама вызвалась помочь мне с кулоном, но я тебе ничего не обещала, тем более не обещала обо всем докладывать, зачем ты вообще пошла за мной…
В попытках самозащиты она могла показаться слишком грубой, Роза это знала, но признать то, что по ее вине разговорчивая соседка теперь не сумеет хлестко отвечать на дурацкие комплименты поклонников, не сможет даже попросту задать вопрос на лекции без блокнота – было бы слишком даже для нее. “Колдуны всё исправят, они точно всё исправят”, – звенела в ее голове короткая мысль, и от нее становилось лучше. А на лице Бэлл показалась горькая усмешка, что по силе равнялась болезненному тычку в бок, от которого вмиг перехватило дыхание. Линн покачала головой и рывком сорвала лист из блокнота, прописывая новые строки на следующем. Ведьма не успела отреагировать, когда Кэтлин швырнула блокнот, и тот шлепнулся на каменный пол прямо у ее ног.