– Снята с должности. И согласно пункту тридцать четыре раздела три устава Сертона, господин дознаватель, вступившее в силу взыскание, введенное и исполненное ректором в отношении адепта-тьютора, не подлежит оспариванию, – отрапортовала Офелия, даже не поведя контрастной бровью на беленой коже.
“Черт возьми, похоже игрушки кончились”, подумала про себя прозелитка. Отсутствие Белавиной у постели подопечной как оказалось объяснилось просто – ей всё-таки прилетело. Они едва начали находить общий язык, София перестала так навязчиво раздражать бесконечными поучениями, и тут все снова изменилось. Дознаватель коротко хмыкнул, когда пишущая принадлежность начертала на листах несколько абзацев плотного текста, вероятно, магическое приспособление на ходу цитировало упомянутые документы. “Черт возьми”, вновь зазвенело в голове ведьмы, когда дознаватель наконец обратился к ней:
– Итак, прозелит… Штейн, – Розу отчего-то покоробило то, как демонстративно дознаватель бросил взор в бумаги прежде, чем озвучить ее фамилию. Она совершенно не представляла, как в Убежище было устроено ведение расследований, но чем исключительным оно могло отличаться от работы тех же инспекторов оккультной полиции в старом мире? – Не стану кривить душой, вам не слишком повезло, если вы решите что-то утаить. Адепт Эстебан пару часов назад прошел процедуру психодознания, так что будьте внимательны к тому, что решите сказать, адепт Альтер все еще не пришел в себя и находится в глубокой коме, а ваша однокурсница прозелит Бэлл также уже допрошена. Объясню, что значит процедура психодознания: квалифицированный менталист при помощи некоторых инструментов проникает в хранилище воспоминаний свидетеля или подозреваемого и делает слепок всех событий за период, который интересует следствие. Посему, вывод простой: солгать не получится, прозелит Штейн, но и молчать не следует. В связи с тяжестью произошедшего, Управление будет заинтересовано в подробнейшем отчете, поэтому мне не составит труда добиться постановления суда на вскрытие памяти даже таких защищенных законом лиц как прозелиты Сертонской Академии.
– С чего мне начинать…? – она с трудом узнала собственный охрипший голос и прочистила горло, однако, легче не стало.
– Правильный ответ, прозелит Штейн, – довольно закинув ногу на ногу, дознаватель Торнтон снова поправил очки и бросил удовлетворенный взор на Грир, все также стоявшую за спиной Розы. – Начните с самого начала. Что вас связывало с погибшим делегатом Форци?
Итак, у нее было всего лишь два варианта: первый – дознаватель лжет, пытаясь вывести Розу на признание, не имея даже толики правдивых сведений, второй – этому, как бы сказал Джастин, бабуину уже всё известно, и ведьма лишь выстрелит себе в ногу, если решит оправдаться гипотетической любовной связью с профессором Форци, которая и привела их к северным вратам Сертона. Больше всего раздражало, что Грир не удосужилась даже намекнуть о состоянии дел, а Тиссен и вовсе куда-то провалился, любезно предоставив свой кабинет для публичного избиения младенцев.
– Он мой… преподаватель, – вновь прочищая горло от сковавшей связки хрипоты, Штейн закашлялась. Эти потуги потянуть время начали забавлять дознавателя, и он даже не скрывал ухмылки. Роза начинала злиться, на самом деле единственное, чего ей стоит избегать даже ценой собственной репутации: вскрытия воспоминаний, иначе об Инквизиции узнает сразу же нужная структура, и ее выкинут из Убежища со скоростью бегающей за документами Белавиной, если еще выкинут, ведь есть куда более страшные вещи в сравнении с изгнанием. – Всё началось с… Профессор Форци вел у нас занятие…
За резной дверью из темного дерева вдруг раздался топот, сопровождаемый спором на повышенных тонах. В приемной главы Сертона на карауле была лощеная азиатка-секретарь, и судя по всему она умело держала оборону, ведь незваные гости не показывались в ректорском кабинете добрых пару минут, но после все же прорвались. Вряд ли Роза представляла себе, что когда-то будет настолько рада видеть объемистую прическу первого проректора и ее светлый костюм пастельного оттенка, но Виткова появилась слишком вовремя, чтобы не быть ей благодарной. Вперед женщины в кабинет почти влетел седовласый мужчина почтенных лет в сложном костюме-тройке с золочеными пуговицами на фраке, оттенок лица незнакомца почти сравнялся с цветом его облачения, когда он нашел взглядом дознавателя и потряхивая листом бумаги в руке, приблизился, почти крича: