София Белавина
– Соня! Бе-ла-ви-на! Стой! Фух… Слушай, это правда?
– Сомневаешься в словах ректора?
– Нет, просто… ты же ее знаешь, была с ней с начала года, она оказалась наследницей Основательницы и она из старого мира, может она уже умеет что-то эдакое?
– Может и умеет, я уже не ее наставник, мои сведения могут быть устаревшими, – пожала она плечами и максимально осторожно обогнула студента с левой руки, намереваясь как можно скорее миновать хотя бы этот этаж, хотя в глубине души хотелось запереться в комнате общежития и не выходить оттуда по крайней мере месяц.
Оливер Роуд был третьим, кто едва завидев Белавину в коридоре, не упустил возможности задать главный вопрос, интересовавший по всей видимости сейчас всю академию. “Вот Основатели! Зависть – дело черное, но не поставить экзамены внучке бывшей ректорессы вряд ли кто-то осмелится”, говорили Соне сразу же после уточнения: ничего ли не перепутал ректор, когда объявлял в Амфитеатре, что причиной нападения еретиков у северных ворот стало поступление в Сертон потомка Алисы Ле Клерк – скандально известной и уж точно никем не забытой Основательницы. Имен мастер предпочел не называть, да и о скандальности Ле Клерк наплели уже языки, но и студенты не были малосоображающими табуретками: параллель между отсутствующими на собрании прозелитками Бэлл и Штейн и ошеломительной новостью была проведена быстро.
– То есть как это ты уже не наставник? Ты? Соня Белавина, которая в прошлом году подтирала сопли близнецам, то есть двум сразу вместо одного стандартного? Да что ты такого могла сделать? А, погоди, это из-за той потасовки в “Пьяной ведьме”? Так это давно уже было-то! Хотя… вот уши асванга, – Оливер удивленно вытянул губы, не прекращая следовать шаг в шаг за все ускоряющейся Белавиной. – Она точно половину Источника вытянет, когда будет инициирована. Сама подумай, Соня. Еретики тогда пришли в Бланку, потому что почувствовали зашкаливающую силу и решили значит того мужика пришить, хотя искать силу надо было совсем в другом… А что если?...
– Свянь, Роуд, – возникший за спиной Оливера Гаэтано подхватил парня за воротник форменного кителя и бесцеремонно потряс словно куклу, переставшую издавать запрограммированные создателем реплики. Из-за почти отсутствующей разницы в росте со стороны это бы выглядело забавно, случись по другому поводу. Оливер едва оторвался пятками от пола, когда Бруно решительно потянул однокурсника в прилегающий к основному коридор в сторону второго корпуса.
“Да ладно-ладно, заткнулся я, заткнулся, Этан!”, – донеслось до Белавиной, и она с трудом подавила в себе трусливое желание попросту заскочить в следующую коридорную развилку и затеряться в путаных ходах Академии. Она не сразу заметила подопечную друга: бледноватая девчушка остановилась в паре метров от нее и тщательно изображала увлеченность учебником по технике энергетической концентрации. Мятно-серебристое пособие настолько врезалось в память Сони, что она узнала его даже на расстоянии пары-тройки метров, ведь именно на занятиях по энергетической концентрации ей пришлось признать: с диагнозом “незначительный магический резерв на фоне потребления организмом магической энергии для поддержания функционирования систем жизнеобеспечения” блестящее будущее покрывается двойным слоем бурой глины. Ей казалось, что она смирилась с этим, но похоже не до конца.
– Элла, встретимся с тобой в полдень на нашем месте? – вырвал Софию из раздумий уверенный тон Этана. Его медные пряди чуть разлохматились, добавляя толику воинственности, особенно с учетом того, как скоро он перехватил болтливого знакомого и отправил в противоположном Белавиной направлении. Гаэтано заботился о ней как никто другой, и порой Соне хотелось обрести силы ответить ему теми чувствами, которых он заслуживал. Но в таких вещах всегда есть своё “но”.
Брок не требовалось повторять дважды: девчушка кивнула и, ободряюще улыбнувшись Соне, обогнула ее, уходя прочь. Бруно же не двигался с места, скрестив руки на груди, он изучал лицо Белавиной так внимательно, что она не смогла сдержаться и уронила взгляд на пол. Она даже примерно предполагала в каком направлении пойдет их разговор: он вновь пристыдит ее за самокопание и отругает, что не пришла за помощью, поэтому попыталась увести внимание друга чуть в сторону.
– Элла? – подняла удивленно брови. Родовитое “Этель Мария Брок” совсем не походило на добродушное “Элла”, но староста третьего курса адептов-практиков страдал аллергией на замашки старой магической аристократии. Потому-то одним из прочих их однокурсник – потомок уважаемого древне-магического дома Гримальди – Джамбаттист первым получил свое прозвище. По сей день его порой звали “Джем Ботинком”, и Джамбаттист Гримальди похоже даже проникся таким “сокращением” и выдумал целую историю о приключениях собственной обуви.