– Гаэтано Бруно, дорогая, снова проявляет чудеса благородства, – напомнил Лоран прежде, чем Белавина успела открыть рот. – Или не совсем благородства, но кто знает. Парень ведь далеко не глуп.
Намек показался Соне настолько прозрачным, что она укоризненно сжала губы и всмотрелась в Ришара внимательнее. Всегда выглядящий исключительно опрятно без излишнего щегольства, мужчина в этот раз показался ей каким-то потемневшим: и рубашка с пышными рукавами уже не добавляла обычной легкости и жилет будто сковывал его, а не украшал. Несмотря на теплые смешинки во взгляде, следы недавнего обращения оказались слишком заметны.
– Ах да, адепт Бруно. Так вот, Соня, – снова обратила на себя внимание Офелия, пару раз прикладываясь губами к кромке фарфоровой чашки. – Он предлагал отдать тебе прозелитку Брок, чтобы сохранить настолько важную для тебя стипендию. Ты же, насколько я помню, копишь на жилье для родных, когда соберешься перевозить их сюда?
– Этан… – с шумом выдохнула адептка, ведь она даже и не думала, что Бруно может пойти на подобное, следом ей вспомнилось лицо юной Брок, и Соня без сомнений ответила. – Мадам, месье, извините, но я такие подвиги друга не поддерживаю. Тем более у них с Марией отношения сложились, прозелиты же не аксессуары, чтобы ими вот так обмениваться.
Судя по торжествующему виду Ришара, ее ответ пришелся оборотню по душе.
– Хорошо, – женщина с глубоким вздохом глубже утонула в своем кресле и кончиками пальцев под тканью перчаток прикоснулась к белёному виску. – Я лишь хотела немного прояснить ситуацию. Я все еще рассчитываю на твое благоразумие, София. Тебе известно больше, чем остальным, и в этом заключается основная опасность. Не для Розы. Для тебя. И ты знаешь, о ком я сейчас говорю.
– Мадам Грир… не стоит, я понимаю, – она заметно занервничала. Да, происхождение Розы уже не секрет для всей Академии, и пускай Лорану они обе безмерно доверяли, но стоило ли обсуждать подобное в его присутствии? К тому же ей совсем не нравилось, к чему шел этот достаточно личный разговор. И кому как не менталисту улавливать смену чужого настроения?
– Стоит, Соня, прости меня за это вмешательство, но я должна сказать обо всем прямо, – настояла женщина, и если ей в эмпатии отказали собственные инстинкты, то Ришар подхватил полупустую чашку и ретировался в ту же комнату, из которой явился, а Офелия продолжила. – Я не могу не замечать твой трепет при виде ректора, и это нормально, вполне нормально, но… Он тебе не пара, дорогая. Если Тиссен посчитал, что так будет лучше – смирись. Это уже не просто капризы избалованной девчонки, Штейн впутает тебя в ситуации, из которых ты можешь и не выбраться. Подумай о своей семье, о тех, ради кого ты так стараешься. И лучше тебе, конечно, держаться подальше от Розы.
– Я знаю, мадам.
– Ты ведь до сих пор пытаешься оправдать его доверие, не одобряю, но понимаю. Но ты сама добилась всего, что имеешь, дорогая. Единственное, чего тебе стоит опасаться, так потерять все это, потерять себя. Да, я прекрасно помню тот день, когда он обратил на тебя внимание, в тот раз, когда ты не побоялась убедить его, что нужно забрать брата Миранды из старого мира, когда не побоялась и взяла ответственность сразу за обоих. Тогда он заметил тебя…
Джастин и Миранда Талл – близнецы, рожденные с разницей в несколько минут, одаренные магическим наследием с разницей в несколько поколений. Пересечь границу нового мира суждено было только одному из них: Ковен выбрал Миранду, ее дар был слишком высок для старого мира, чем мог вызвать лишнее внимание со стороны оккультной полиции и Ордена Инквизиции в целом. Только начавшийся для Сони Белавиной второй курс стал настоящим испытанием, лишь по рекомендации собственной наставницы, которая выпустилась сразу же после окончания Софией прозелитского года, ей удалось стать одной из тьюторов для новичков. Этим новичком и стала Миранда. Она пыталась сбежать к порталу трижды, подолгу бродила по территории вечерами и бесконечно… бесконечно плакала. Можно было сломить ее, можно было позволить времени это сделать, но Белавина решила попытаться помочь, хотя бы попытаться.
Именно тогда чуть больше года назад Соня встретилась с мастером впервые почти наедине – смотрела на него на расстоянии пары шагов, а не через несколько заполненных студентами рядов Амфитеатра. Ректор Сертонской Академии появился в кабинете Офелии так же неожиданно, как делал это каждый прочий раз. Он слушал ее тогда с мягкой снисходительностью, под его взглядом она сама готова была поверить, что по-детски лепечет, а не озвучивает заранее заготовленную речь. И только стоило ей заявить, что она готова взять под опеку обоих близнецов: только тогда мастер взглянул на нее по-настоящему и… согласился. Уже к следующему вечеру Миранда бродила по территории в ожидании, когда Грир приведет ее брата, и слезы девушки были совсем другими.